Взлет и Падение Короля-Дракона

Но ради этого свертка Джавед несся через пустыню и рисковал гневом своего короля, ставя псионический щит. Командор испытывал к темплару со шрамом на лице что-то вроде отеческой любви, но сверток мог доверить только своему королю.

— Что ты нашел, Джавед? Карты, свитки? — спросил Хаману, стараясь сдержать свое любопытство, которое могло убить любого, слишком много времени стоявшего между ним и удовлетворением своего желания.

Джавед хорошо знал своего короля и видел, что происходит. Он быстро положил сверток на скамью и перерезал жилы иникса, обвязанные вокруг него. Если бы он попытался развязать узлы, то рисковал бы своей жизнью. Под кожей оказались слои шелка, несколько бледно-желтых вязанных рубашек, которые, как настойчиво утверждал Джавед, были лучшей защитой для смертных от отравленных стрел и мечей халфлингов.

Хаману сжал кулаки, пока командор осторожно, рукав за рукавом, откладывал рубашки в сторону. Он уже знал, что в центре пакета Джаведа было что-то достаточно обыкновенное: свиток с заклинанием, карта местности или еще что-то в этом духе. Хотя ни один из смертных этого не заметил, в комнате стало тише, когда небольшая магия, циркулировавшая по стенам под видом воды, впитала в себя зловещее излучение, поднимавшее из-под шелка. Так что Лев из Урика спокойно ждал, пока его командор не отступил в сторону.

Последний слой шелка, которого Джавед отказался коснуться, выглядел так, как будто лучи смертельного солнца Атхаса непрерывно били по нему не меньше века. Его краски выцвели, он стал серым, цвета гниющей кости, а швы самой рубашки истлели.

— Великий, два хороших человека умерли, завертывая это, чтобы я мог довезти его до вас, — объяснил Джавед. — Если на то будет ваша воля, я умру, прямо здесь, разворачивая его, но если вы захотите еще как-нибудь использовать старого усталого эльфа, то, Великий, я думаю, что лучше всего вам самим достать его из свертка.

— Где? — спросил Хаману странным, задыхающимся шепотом, не больше чем Джавед или Павек желая коснуться шелка и того, что он скрывает. — Как? Было ли что-нибудь еще вместе с ним?

Джавед покачал головой. — Кусок пергамента, Великий. Послание, насколько я могу судить. Но эта штука выцвела и выглядит не менее старой, чем этот шелк. Мы бы никогда не нашли ее, если бы один из моих людей не споткнулся бы об нее и не умер… — Эльф остановился и уставился в глаза Хаману, ожидая реакции, но Хаману был еще не готов. Джавед нервно кашлянул и продолжил, — Я не могу говорить с полной уверенностью, что солдаты Нибеная намеренно оставили-

— Ты можешь быть уверен, что это совершенно намеренно, — заверил его Хаману со слабым вздохом.

Он махнул рукой, приказывая смертным отойти в сторону, потом стряхнул со своей правой руки человекоподобную оболочку. Мужчины никак не отреагировали на скелетоподобные пальцы с угрожающими черными ногтями — точнее каждый из них постарался проглотить свой ужас, пока Хаману тщательно срезал оставшийся шелк.

Осколок черного стекла, длинный, как рука эльфа, появился из-под шелка. Обсидиан, но другой, не обычный обсидиан из каменоломен Урика, а скорее такой, какой использовал Раджаат, чтобы создать своих Доблестных Воинов.

— Дрегош? — Подумал вслух Хаману. Неужели это именно то, что Галлард получил как плату за свои шесты из агафари? Прежде, чем он успел поразмышлять дальше, на конце осколка появился красный уголек. — Держитесь подальше от этого, — предупредил он своих смертных товарищей. — И стойте очень тихо и неподвижно.

Дымная пелена поднялась от обломка, скрывая уголек от глаз менее острых, чем у Хаману, который вглядывался в него знакомыми сине-зелеными глазами. Отвратительный запах, в котором чувствовались сера, плесень и разложение смерти, заполнил лишенную окон комнату. Полностью сбросив с себя человеческую оболочку, Хаману обнажил клыки, с которых капала слюна. За один удар сердца пелена сгустилась, и, как змея, намоталась на руку Хаману. Потом она распухла, со скоростью молнии, и протянулась от щиколотки до шеи.

— Проклятый Нибенай! — крикнул Джавед, обнажая меч. При этом он рисковал своей жизнью дважды — не подчинившись прямому приказу своего короля и собираясь сражаться с волшебством.

— Дурак! — ответил Хаману, замораживая командора там, где он стоял, хотя его мысли занимал вовсе не Король-Тень или Джавед. — Я больше не человек, судьбу которого может определить кто-то другой, — предупредил он змею, которая по-прежнему пыталась сжать его ребра и горло.

Несмотря на тугие объятия магической змеи, Хаману высвободил руку, нашел голову змеи и повернул ее к свету, чтобы получше рассмотреть. И чтобы она смогла рассмотреть его.

— Я совсем не такой человек, каким, как ты думаешь, я являюсь.