Взлет и падение третьего рейха. Том I

«Я сказал господину Астахову, — отмечал он в секретном меморандуме, что, хотя министр иностранных дел накануне и не говорил о срочности, мы считаем, что это необходимо сделать в течение нескольких ближайших дней продолжить беседы, чтобы заложить фундамент как можно быстрее».

Немцам необходимо было решить вопрос в течение ближайших дней. Астахов сообщил Шнурре, что получил «промежуточный ответ» от Молотова по поводу германских предложений. По большей части это был ответ отрицательный. По сообщению Астахова, Молотов заверял, что Москва также желает улучшения отношений, «но пока что неизвестно ничего конкретного о намерениях Германии».

Народный комиссар иностранных дел изложил свою точку зрения непосредственно Шуленбургу в тот же вечер. Посол доложил о беседе в телеграмме, отправленной после полуночи. Он сообщал, что во время беседы, длившейся час с четвертью, Молотов «отошел от своей обычно сдержанной позиции и вел себя довольно открыто». Это бесспорно. Потому что после того, как Шуленбург еще раз изложил точку зрения Германии об отсутствии у двух стран противоречий и еще раз выразил пожелание достичь взаимопонимания, несгибаемый русский министр перечислил несколько акций рейха, враждебных Советскому Союзу: Антикоминтерновский пакт, поддержка Японии в ее антисоветской деятельности, невключение Советского Союза в число участников Мюнхенской конференции.

«Как согласуются утверждения о новой позиции Германии, — спрашивал Молотов, — с указанными тремя моментами? Пока что доказательств изменившейся точки зрения правительства Германии не существует».

Шуленбург, казалось, был немного обескуражен.

«У меня сложилось впечатление, — телеграфировал он в Берлин, — что Советское правительство в настоящее время намерено заключить соглашение с Англией и Францией, если они примут все требования Советов… Я уверен, что мои заявления произвели на Молотова впечатление, тем не менее с нашей стороны потребуются серьезные усилия, чтобы изменить курс Советского правительства».

Хотя ветеран дипломатической службы хорошо разбирался в делах Советского Союза, он явно переоценивал прогресс на переговорах Советского Союза с Англией и Францией. Не знал он и до каких пределов готов идти Берлин в «серьезных усилиях», которые, как он полагал, были необходимы, чтобы совершить поворот в политическом курсе советской дипломатии.

На Вильгельмштрассе зрела уверенность, что цель эта вполне достижима. Если удастся нейтрализовать Россию, то Англия и Франция не станут воевать за Польшу, а если и станут, их легко сдержать на западных рубежах, а за это время Польша будет уничтожена и немецкая армия сможет обрушить всю свою мощь на Запад.

Проницательный французский поверенный в делах в Берлине Жак Тарбе де Сэн–Хардуэн заметил перемену в атмосфере столицы Германии. 3 августа, когда была необычайно высока дипломатическая активность в Берлине и Москве, он докладывал в Париж: «В течение последней недели в политической атмосфере Берлина наблюдались определенные перемены… Период растерянности, колебаний, склонности к выжиданию и даже умиротворению, наблюдавшийся среди нацистской верхушки, перешел в новую фазу».

Колебания союзников Германии

Что касается союзников Германии — Италии и Венгрии, то к концу лета правительства в Будапеште и Риме все больше опасались, что их страны окажутся втянутыми Гитлером в войну на стороне Германии.

24 июля граф Телеки, премьер–министр Венгрии, направил одинаковые письма Гитлеру и Муссолини, в которых сообщал, что «в случае всеобщего конфликта Венгрия будет строить свою политику сообразно политике стран оси». Сделав такой шаг, он затем отступил. В тот же день он написал двум диктаторам еще одно письмо, в котором говорил: «…Во избежание неверного толкования моего письма от 24 июля я… повторяю, что Венгрия по моральным причинам не сможет предпринять вооруженные действия против Польши».

Второе письмо из Будапешта вызвало у Гитлера свойственный ему приступ ярости. Когда 8 августа он в присутствии Риббентропа принимал в Оберзальцберге министра иностранных дел Венгрии графа Чаки, то начал разговор с того, что он был шокирован письмом венгерского премьера. Согласно секретному меморандуму, составленному для министерства иностранных дел, он подчеркнул, что не ждал помощи ни от Венгрии, ни от какой–либо другой страны «в случае германо–польского конфликта». Письмо Телеки, по его словам, было «просто невыносимым». Потом он напомнил венгерскому гостю, что только благодаря щедрости Германии Венгрия смогла получить за счет Чехословакии такую большую территорию. Если Германия потерпит поражение в войне, заметил он, то «Венгрия будет уничтожена автоматически».