Взлет индюка

Джон нажал красную кнопку, тарелка перестала шипеть. Тогда Джон еще раз воткнул провод в бок тарелки, и на этот раз искр не было.

— Так-то лучше, — констатировал Джон.

И стал возиться с проводом, закрепляя его хитрым зажимом.

— Что это за голос был? — спросила Алиса.

— Морис Байтер по прозвищу Андроид, — объяснил Джон. — Спикер Совета Нации.

— Почему Андроид? — удивилась Алиса. — И почему он так ругается?

— С прозвщием сэра Байтера связана интересная и поучительная история, — начал рассказывать Джон. — Есть такой художник Илайя Айерс, ему однажды поручили нарисовать картину «Заседание Совета Нации», чтобы в самом Совете Нации повесить, типа, официоз и все такое. И как-то случайно получилось, что Байтера он нарисовал два раза — один Байтер на трибуне стоит, речь произносит, а второй в первом ряду сидит и сам себя слушает. Картину сняли, Айерса как-то наказали, а про Байтера пошел клеветнический слух, что у него есть копия в виде андроида, и эта копия заседает в Совете Нации, а настоящий Байтер сидит у себя дома, курит опиум и расслабляется.

— А ругался он почему? — спросила Алиса.

— Сильно расстроен, что эльфы обгрызли Патти Трисам, — объяснил Джон. — В глубине души он, конечно, не расстроен ничуть, но по должности положено демонстрировать скорбь, вот он и старается. А то люди скажут: «Ты почему не печалишься? Ты, должно быть, Самого Дорогого Господина не уважаешь, а Конституцию на пальце вертел! Ты, наверное, эльфийский прихвостень и предатель человеческой расы!»

— Ничего не поняла, — сказала Алиса. — Бред какой-то.

— Не бред, а политика, — уточнил Джон. — Не бери в голову, милая, у них так принято.

— У кого? — спросила Алиса.

— У министров, депутатов и прочих чиновников, — ответил Джон. — Во всей власти один только адекватный человек, да и тот, засранец, не хочет тебя человеком делать, тараканы в голове не разрешают. Ничего, милая, мы прорвемся. Я думаю, дней через пять выдвинемся в Оркланд, еще дней десять-пятнадцать на дорогу, и конец твоей орочьей жизни. Ты человеческую татуировку уже выбрала?

Алиса растерялась. Она вдруг поняла, что на самом деле не верила, что скоро станет человеком. Она знала, что верит, но не верила. Она никогда не задумывалась, как конкретно изменится ее жизнь после смены расы, ей ни разу не приходила в голову даже такая простая мысль, что у людей тоже есть татуировки. У Джона, например, индюк…

— Можно мне такого же индюка, как у тебя? — спросила Алиса.

Почему-то эта просьба очень позабавила Джона. Отсмеявшись, он сказал:

— А почему бы и нет? Можно даже как у Джакомо, ха-ха-ха!

— Джакомо — это кто? — не поняла Алиса. — Имя какое-то нечеловеческое.

— Ты его однажды видела мельком, но вас друг другу не представили, — сказал Джон и снова засмеялся.

И вдруг резко посерьезнел. Алиса уже привыкла к подобным переменам в его настроении. Поначалу она думала, что так проявляется безумие, но теперь она знала правду.

— Что на этот раз спутник показывает? — спросила она.

— Спутник ничего особенного не показывает, — ответил Джон. — Это не от спутника сигнал пришел, а от троянского демона.

— Ты говорил, демонов не бывает, — удивилась Алиса.

— В жизни чего только не бывает, — пожал плечами Джон. — Тех демонов, которых необразованные люди поминают через слово, их действительно не бывает. За пределами сознания, по крайней мере. Но бывают другие демоны, они в компьютерах живут.

— И они правильно называются «троянские», — продолжила Алиса его рассуждение.

— В том числе и троянские, — кивнул Джон. — А бывают нормальные, работящие. Лучше не бери в голову, это слишком сложно. Пойду-ка я помедитирую. Скоро Длинный Шест должен приехать, если я к этому времени не выйду, встреть его, чаем напои, косяк предложи… Можешь сказать от моего имени, что он молодец, отлично справился, я им горжусь. А меня не отвлекайте, пока я сам к вам не выйду.

— А его ты тоже человеком сделаешь? — спросила Алиса. — Ну, когда вместе со мной?

— Обязательно сделаю, — кивнул Джон. — И его, и тебя, и еще пару-тройку орков из боевого братства. Все, ушел.

Он вошел в спальню, запер за собой дверь, лег на кровать, закрыл глаза и сконцентрировался. Дело предстоит очень важное, концентрация внимания потребуется максимальная. Две минуты назад Герхард Рейнблад подключился к церковному мейнфрейму и начал просматривать домашнюю директорию покойного Питера Пейна. Очевидно, надеется найти в записях Пейна ответы на кое-какие вопросы. Что ж, кто ищет, тот всегда найдет. Но не сразу.