Взлет

— Государь, — слегка успокоившись, продолжил я, — пойми, ни на Балтийском море, ни на Дальнем Востоке у России нет ни одной наступательной задачи. То есть задачи, для которой требуется борьба за контроль над морем, для чего в основном и нужны дредноуты. На Черном море такая задача может появиться. Если сложится ситуация, при которой мы сможем побороться за контроль над проливами. Но даже в этом случае дредноуты нам там понадобятся только в случае, если таковые появятся у турок. Если же нет — нам и там вполне хватит тех броненосных сил, которые уже имеются в настоящий момент. Ну и на кой нам такие расходы? Для нас важнее сухопутная армия, коей я сейчас вплотную занимаюсь, и вот там нам через год придется резко увеличивать расходы. Потому что придет время сначала восстанавливать численность, а затем и готовить резервы. И расширять мобилизационные запасы.

Николай пожевал губами.

— А если сократить программу перестройки береговой обороны? У тебя на нее заложены просто гигантские…

— Нет, — отрезал я.

— Почему?

— Потому что при нынешней скорости развития техники любой, даже самый совершенный корабль через семь-десять лет сильно устареет. И даже для того, чтобы он смог соответствовать хотя бы минимальным требованиям, придется выкладывать на модернизацию не меньше четверти его изначальной стоимости. Причем, подчеркиваю, после модернизации он не вернется к тому уровню совершенства, на каком находился сразу после постройки, а окажется в лучшем случае середнячком. А еще через семь-десять лет он вообще перейдет в разряд учебных кораблей весьма сомнительной боевой ценности. Ну а еще через десять будет годен только для использования в качестве корабля-мишени.[32] Что же касается системы береговой обороны, то осуществляемая сейчас программа позволит ей сохранить свою ценность еще лет сорок при куда меньших вложениях в модернизацию и суммарных затратах на содержание. Береговым батареям, знаешь ли, не требуется топлива для регулярных учебных походов или там крупномасштабных ремонтов. Да и если подсчитать, какой личный состав приходится на один ствол, береговые батареи выигрывают у кораблей едва ли не в три раза.

Николай задумчиво покачал головой:

— Вот как?..

Я молча ждал продолжения. Я видел, что не убедил племянника. Вернее, не так — я и не мог его убедить, потому что за его предложением стояли не логика и разум, а… некие обязательства, которые он уже на себя принял. И я, похоже, догадался, что это были за обязательства… Вот дьявол!

— Понимаешь, дядя, — обескураженно начал Николай, — ты тут упоминал, что у нас может возникнуть необходимость в нескольких дредноутах на Черном море…

— Может, — согласился я, не просто уже все поняв, но и этим его обескураженным заходом получив подтверждение своим самым серьезным опасениям, — но сейчас ее нет, и пока не предвидится.

— Есть, — вздохнул Николай. — Уже есть. Мы заключили с англичанами союзный договор. Секретный. Открытым же результатом наших переговоров будет торговый договор и контракт на постройку на английских верфях нескольких дредноутов для русского флота.

— … твою мать! — выругался я.

— А взамен они согласились признать Персию исключительной сферой влияния России с нашим обязательством не строить никаких военных объектов на ее территории и… — поспешно продолжил Николай, а затем, сделав паузу и облизав внезапно пересохшие губы, закончил: — Согласились не препятствовать России установить контроль над черноморскими проливами.

В кабинете на несколько минут установилась полная тишина. Я переваривал услышанное, изо всех сил пытаясь не продолжать материться, а слегка успокоившись, уточнил:

— То есть у нас в отношении проливов руки развязаны?

Что ж, если уж так случилось, почему бы не поймать момент и не решить вопрос сразу же? На море у нас полное превосходство, а тех двухсот пятидесяти тысяч подготовленных по новым методикам штыков хватит, чтобы раскатать турков в блин. Заодно и проверим, насколько все наши прикидки по новой тактике и вооружению соответствуют действительности…

— Не совсем. Мы взяли на себя обязательство самостоятельно не открывать боевые действия против Османской империи. Но если она нападет на нас или спровоцирует…