Взлет

То есть о черноморских проливах не было сказано ни слова. Демонстративно. Уж не знаю, успокоило это англичан или нет, но по моим субъективным ощущениям, некая угрюмая настороженность, присутствовавшая в самом начале переговоров, исчезла. И сами переговоры прошли в более благожелательной атмосфере, чем начались.

Ни их пушки, ни их электрику, ни их приборы управления огнем, ни их двигательные установки я брать не захотел. Обойдутся. Мне что, после первого же сражения со значительными повреждениями корабли до конца войны на прикол ставить?

Потому что в случае получения этих самых повреждений двигательной установки ни о каком серьезном ремонте и речи быть не может — в Англию мы их не перегоним, а делать здесь… да легче будет их заново построить. Пока разберем повреждения, пока приедут специалисты завода-изготовителя (а они явно не будут особенно торопиться, потому что во время войны у них и на родине будет много работы), пока закажут детали, всякие там турбинные лопатки и иную муть, пока их доставят по морю в свободный порт (скорее всего, в Архангельск или в новый, на Коле, если успеем его построить — Балтика-то будет перекрыта немцами), пока довезут до санкт-петербургских верфей — война закончится.

Что же касается артиллерии, то, кроме естественного желания заработать, у меня было подозрение, что, заказав артиллерию у них, мы хрен получим после начала войны еще не переданные корабли. Англичане их себе оставят.[34] А так, без вооружения, они им не нужны будут. И свое не установишь, потому что для этого потребуется так изменить конструкцию, что легче будет построить новый корабль. Мы же при необходимости башни сумеем и в Архангельске смонтировать, вернее в Северодвинске, на судостроительном заводе, строящемся сейчас неподалеку от Николо-Карельского монастыря, что в тридцати пяти верстах от Архангельска. Свой судоремонтный и судостроительный завод на севере в связи со все более интенсивной эксплуатацией Севморпути нам был жизненно необходим…

Так что англичане должны были построить нам корпус с местами под башни, установить броню, нашу электрику, присланные нами двигательные установки и перегнать корабли в Санкт-Петербург, где на них будут установлены артиллерия и оптика. Но общую сумму контракта, хоть и примерную, англичане уменьшать отказались и стояли на своем, угрожая разрывом договора. Эк их припекло-то… Пришлось «добирать» заказ на требуемую англичанами сумму. В результате мы сошлись не на четырех, а на восьми дредноутах — двумя сериями по четыре корабля. Причем первую серию мы обязались заказать у них не позднее середины 1910 года, вследствие чего наша делегация, включающая в себя как инженеров-кораблестроителей, так и представителей артиллерийских и турбинных заводов, должна была прибыть на «Виккерс» и «Армстронг» уже в январе, дабы принять участие в разработке проекта.

— А если все-таки притормозить с новыми школами? — с надеждой спросил Кац.

— Нет, — зло буркнул я.

— Ну а может, не будем сейчас затеваться с Онего-Беломорским каналом?

— Будем, — снова зло отозвался я.

— А может, тогда дорогу до нового порта в Кольском заливе отложим на годик-другой?

— Нет, — вздохнул я.

Дорогу-то на Романов-на-Мурмане, как здесь должен был именоваться еще не существующий Мурманск, отложить было можно. Как и разработку апатитовых месторождений Колы. Все равно надобность в незамерзающем порте на Баренцевом море остро проявится только после начала войны, а до того момента нам вполне хватит Балтики. Вот только именно к началу войны нам срочно потребуются во всё больших объемах свинец, медь, олово, хром, ванадий и так далее — в Карелии все это имелось в достаточном количестве. Уж что-что, а карельские горнорудные активы я знал прекрасно. Так что районы, куда надо было направлять геологические экспедиции, дабы легализовать мои постзнания, я представлял точно… Но вот как организовать добычу без наличия железной дороги — не представлял.

— Тогда сам думай над своим бюджетом! — взвился Кац. — Ну как, как я тебе все это сделаю на эти деньги?!

Я вздохнул. Ну да, сейчас мы с Кацем обсуждали бюджет на 1911 год. Несмотря на наличие у меня как премьер-министра целого министерства финансов во главе с очень толковым Плеске,[35] Кацу в этом деле я доверял куда больше. Я считал, что Яков способен отыскать возможности и ресурсы там, где все остальные будут лишь тупо разводить руками… Хотя Эдуард Дмитриевич Плеске действительно был великолепным специалистом, к тому же относился ко мне лично чрезвычайно хорошо. Это было вызвано тем, что Евгений Сергеевич Боткин, считавшийся моей личной креатурой, сумел несколько лет назад вытащить его с того света. Во всяком случае, как утверждал Боткин, которого я в очередной его приезд в Санкт-Петербург попросил осмотреть Эдуарда Дмитриевича, еще бы пара недель — и даже он уже ничего не смог бы сделать.