Взлетая высоко

Доктор Санчес заверила меня, что то, что я чувствую сейчас, это нормально. Что с моей стороны было смело и правильно прийти к ней. И хотя я без понятия, как жить дальше, мы договорились о дальнейших встречах. Я отказалась от лекарств, но еще раз прийти к доктору Санчес, чтобы поговорить… да, это я могу. И хочу.

Мы с Шарлоттой пробегаем мимо кондитерской, не заходя внутрь, и оставляем позади книжный магазин. И когда мы добираемся до закусочной, я обнаруживаю у входа свою мать.

Я резко останавливаюсь. Потому что, хоть и знаю, что она с отцом в городе, все же мне удивительно видеть ее здесь.

– Мама?

Она пристально смотрит на меня, затем моргает и медленно подходит ко мне с нерешительной улыбкой.

– Хейли, – ее взгляд скользит по мне. – Я едва узнала тебя. Ты выглядишь… по-другому.

Только когда я замечаю странное выражение на лице Шарлотты и осматриваю себя, то понимаю, что имеет в виду мама. И она права. Я больше не та Хейли в легинсах, широких толстовках и тусклых свитерах. На мне длинное темно-красное платье с узорами из золотых блесток, которое я никогда не осмелилась бы надеть раньше. Помимо этого целая куча цепочек и браслетов, которые добавились за лето. В том числе украшения с того музыкального фестиваля, на котором я была с Чейзом. Боже, мне кажется, что это случилось целую вечность назад. Как будто в другой жизни и с другой Хейли. Но браслеты – доказательство того, что это не так. Я была там с Чейзом и видела, как играет одна из моих любимых групп.

Громкий кашель вырывает меня из моих мыслей.

Шарлотта указывает в сторону кафе.

– К сожалению, мне пора. Работа зовет.

На этот раз я не раздумываю, а быстро прижимаю ее к себе.

– Спасибо, что сходила со мной, – шепчу я.

Она мягко улыбается и сдвигает очки на переносицу.

– В любое время. Ты заглянешь в «Кексики Лиззи» или увидимся в баре «У Барни»? Остальные тоже там будут.

Я киваю, хотя не могу ничего гарантировать, потому что больше всего мне хочется вновь спрятаться от мира в своей комнате. Только я не смогу спрятаться от себя, как бы мне этого ни хотелось. Но идея провести вечер с Чейзом, Лекси, Шарлоттой и Эриком с Клэйтоном кажется мне… прекрасной.

Шарлотта вежливо прощается с моей мамой, потом бежит в кафе.

Мама робко улыбается:

– Она кажется милой.

– Она ходила со мной на мой первый сеанс терапии.

Похоже, это удивляет маму, хоть и ненадолго.

– Это хорошо, Хейли. Мне жаль, что мы раньше не узнали, что с тобой происходит. Я…

– Мы и правда должны говорить об этом здесь, мам?

Она быстро оглядывается, но едва ли кто-то обращает на нас внимание. Сейчас утро, и все в Фервуде идет своим чередом. Люди, которые пришли в закусочную на завтрак, в любую минуту встанут из-за своих столиков, чтобы уйти, или уже это сделали. А обеденная суета еще не началась.

– Нет, конечно, нет, дорогая, – мама кладет руку мне на спину и уводит меня прочь. Подальше от закусочной и от моей комнаты. – Но думаю, что важно, чтобы ты с кем-то об этом поговорила. А если это терапевт, тем лучше.

Прежде чем я успеваю опомниться, мы уже не спеша идем по другой стороне Мейн-стрит. Если идти в этом направлении, то рано или поздно окажешься рядом с кладбищем. Знаете, как это жутко? Нет, наверное, нет. Скорее всего, она не знает, что там городское кладбище. Или что там похоронен мой лучший друг.

Мама делает глубокий вдох:

– Я хотела извиниться перед тобой.

– Ты не должна…

– И все же. – Она уже не выглядит такой измученной, как вчера, но все же я уверена, что лучше, чем я, с моими опухшими веками и красным носом. Тем не менее сейчас ее глаза наполнились слезами. – Да, я должна. Хейли, я… прости. Я должна была выслушать тебя, когда ты позвонила, и я не должна была сбегать вчера, и… и я не должна была называть тебя Кэти. – Слезы текут по ее щекам, но она не обращает на них внимания, а нервно теребит пальцы, как часто делаю и я. – Мне ужасно жаль, дорогая.

– Мама… – перебиваю я ее, потому что не могу больше смотреть на нее в таком состоянии. – Все в порядке.

Она яростно качает головой:

– Ничего не в порядке, и мы обе это знаем. Когда Кэти умерла, твой отец и я с головой погрузились в работу, из-за чего у тебя сложилось ощущение, что нам на тебя наплевать, и ты… ты чуть… – она громко вдыхает и выдыхает. – Мы бы не вынесли, если бы потеряли тебя, Хейли. Мы с твоим отцом любим тебя больше всего на свете.

Я не знаю, кто из нас делает первый шаг. То ли мама движется ко мне, то ли я к ней, но вдруг я оказываюсь в ее объятиях.

– Я тоже вас люблю, – шепчу я. – И я не хотела делать вам больно. Я всего лишь хотела…

– Я знаю, – она обвивает меня руками и гладит по волосам. – Я знаю, дорогая.

В этот раз мне все равно, кто пройдет мимо и что увидит. Мне все равно, что подумают окружающие. Потому что сейчас есть только я и моя мама. Мама, которую я наконец вернула.

Она осторожно отстраняется, но ровно настолько, чтобы посмотреть на меня. Грустная улыбка скользит по ее лицу.

– Только взгляни на нас… – Она медленно вытирает сначала мои, потом собственные слезы. И я использую, наверно, сотый за это утро платок.