Взлетная полоса

— Прекрасно, — сказал Бочкарев и в свою очередь передал пакет Сергею. — Прекрасно. Присаживайтесь к столу, закусывайте — и поехали.

— Я остаюсь, — сказала Ирина.

— Как? — удивился Бочкарев.

— Шеф нашел для меня еще одно дело. Я останусь тут до утра, а утром за мной придет машина, — объяснила Ирина.

— А… тогда другой разговор. Тогда занимайте мой номер и будьте здесь полноправной хозяйкой. Телевизор работает исправно, приемник тоже. Располагайтесь и отдыхайте, — гостеприимно предложил Ирине Бочкарев.

Через полчаса, предупредив администрацию гостиницы, что номер остается за сотрудником КБ Ирины Власовой, Бочкарев стал прощаться. Все поднялись проводить его до машины. Но он попросил:

— Оставайтесь, товарищи, отдыхайте. Тем более сейчас начнется передача со стадиона. Меня проводит Сергей Дмитриевич.

— Конечно, конечно, — подтвердил Сергей. — Давайте чемодан.

Странное это было прощание. Бочкарев проработал в коллективе многие годы. С сегодняшнего дня их пути расходились. А не было, почти не было сказано друг другу никаких напутственных слов, никаких пожеланий. А ведь к Бочкареву все относились с большой симпатией, его уважали и как начальника, и как доброго, отзывчивого человека. Сергей чувствовал: происходит что-то не так, проявившаяся неожиданно сдержанность не случайна. Но чем она была вызвана, понять не мог. Ему доводилось и раньше наблюдать скупые на проявления чувств сцены расставания однополчан. Офицеры уходили на повышение, уезжали к новому месту службы, на учебу. И всегда он был склонен относить это на счет некоторой суровости, присущей вообще всему укладу воинской жизни. Но в данной ситуации дело было, пожалуй, в другом. Бочкарев сам вдруг высказал ему по данному поводу свои соображения.

— Чувствую я, обиделись на меня наши товарищи, — сказал он, когда они вышли из гостиницы. — Поняли все так, что я вас бросил в самый ответственный момент.

— Об этом никто не говорил ни слова! — категорически возразил Сергей.

— Неважно. Думают так. И ошибаются. Не под тем углом смотреть на все надо. Ну да ладно. Пойду, — с грустью проговорил Бочкарев и взял Сергея под руку. Они остановились. — Давайте закурим, — предложил Бочкарев. Долго и старательно разминал потом сигарету, прикурил, глубоко затянулся несколько раз. — Очень мне было приятно с вами работать, Сергей Дмитриевич. Смотрел я на вас и радовался, — проникновенно продолжал он. — Ум у вас светлый. Душа чистая. Характер легкий, общительный. Одна беда и для вас и для дела: защищенности маловато. Скромны вы очень. Почти застенчивы, как девица. Не обижайтесь, что я вам это говорю. Я искренне. Для вашего же блага. По-отцовски. Я думал, как вам укрепить свои позиции. И пришел к выводу: обретайте общественный вес. Обрастайте им. Вы слишком увлечены своим делом и как-то самоустранились от общественной жизни. Это неправильно. Вас должны знать. Вы должны быть на виду. Выступайте. Пишите:

— Когда? — неожиданно даже для самого себя прервал его Сергей.

— Не знаю, — откровенно ответил Бочкарев. — Знаю только — непременно надо. Непременно. У вас много друзей. А будет еще больше. В сто раз больше. И в сто раз вы будете сильней. И тогда: тогда загородить вам дорогу, заставить вас свернуть с выбранного пути будет очень, очень трудно. Если только вообще будет возможно.

Сергей сердечно за все поблагодарил Бочкарева.

— Мне будет очень не хватать и вас и вашего опыта, — откровенно сказал он.

— Не огорчайтесь. Опыт придет. Это дело наживное, — подбодрил его Бочкарев.

Они еще поговорили немного, и Бочкарев, крепко пожав Сергею руку, уехал.

Проводив машину взглядом, Сергей вернулся в гостиницу. Эта маленькая, последняя часть их прощания разволновала его больше, чем вся предыдущая. Он даже о Юле на какое-то время забыл. В коридоре он встретил Владимира и Жердева.

— Куда спешите? — остановил их Сергей.

Владимир не ответил ничего. Но и так было ясно, что он не доспал, не отдохнул как следует и думает сейчас только об одном: поскорее домой — и в постель. А Жердев, справедливо посчитав свою задачу выполненной, откровенно ответил:

— Так ведь работы полно. Да и ваши тоже уже делом занялись:.

Сергей не стал настаивать, чтобы они вернулись.

— Ладно, — примирительно проговорил он и зашел в номер.

К его удивлению, большой стол, за которым только что сидела вся компания и который сплошь был уставлен тарелками и блюдцами, оказался уже пустым. И снова покрыт скатертью. А на ней лежала кипа фотоснимков, которые внимательно разглядывали Заруба и Окунев.

— Вот так да! Быстро, однако, вы закруглились, — недовольно сказал Сергей.

— Закруглились? Шутите, парниша, — не отрываясь от снимков, ответил Остап и указал взглядом куда-то в угол комнаты.

Сергей посмотрел туда же и только сейчас заметил, что все оставшиеся закуски были перенесены на маленький журнальный столик, стоявший в углу.

— О, виноват! — извинился он, подошел к столику, наполнил вином четыре фужера и позвал всех. — Давайте выпьем. Все же чертовски жалко, что Бочкарев осуществил-таки свою задумку.