Взлетная полоса

-- И напрасно, -- сказала Ирина. -- А если бы задумались, то наверняка спросили бы себя: а почему, собственно, так происходит?

-- Наверно, иначе нельзя. Аз есмь человек. Мне надо есть, пить, одеваться, следить за собой.

-- Почему же обо всем этом думаете и заботитесь вы сами?

-- Вот вы о чем, -- невесело, но откровенно улыбнулся Сергей. -- К сожалению, Ирочка, так сложилась жизнь.

-- Неправда! -- категорически возразила Ирина.

-- Так, Ирочка.

-- Не так! -- снова возразила Ирина. -- Она, к счастью, еще не сложилась. Еще только складывается. Но складывается для вас и ради самого важного для вас -- вашей работы -- неумно.

Она задела его больное место. Сергей умолк. Ирина, поняв это, заговорила быстро и горячо:

-- Мне слишком близко и дорого все, связанное с вами. Вы даже не можете представить, какой вы мне родной. И мне от вас ничего не надо. Ничего! Я хочу только одного -- быть вам полезной. Я хочу все " h( заботы взять на себя. Все! Слышите? И большие, и маленькие! И освободить вас от всего, чтобы вы могли целиком посвятить себя своему делу. Я хочу только этого, и больше ничего. Я вас люблю. Очень люблю. И совершенно не представляю себе, что могу связать свою жизнь с кем-нибудь еще, кроме вас.

Ирина говорила долго. Но она вдруг словно отодвинулась куда-то на второй план. И голос ее, хотя она стояла совсем рядом, уже звучал, как казалось Сергею, откуда-то издалека. Потому что он думал уже о своем.

"Такого я не слышал еще ни от кого, -- почти вслух припоминал он. -Юля мне таких слов не говорила никогда".

Ирина заметила его отсутствующий взгляд.

-- Куда вы ушли? -- спросила она.

Он ответил почти машинально:

-- Я тут. Просто это очень неожиданно. И у меня в голове все пошло кругом.

-- За вашу голову я абсолютно спокойна, -- заверила его Ирина. -Другое дело, ваше сердце. Вот оно воистину слепое.

-- Такое оно, наверно, не только у меня, -- попытался защититься Сергей.

-- Возможно, -- согласилась Ирина. -- Но меня интересуете только вы. Я знаю, вы любите Юлю. Она восхитительна. Я с вами согласна. Даю вам слово, я сама зачастую любуюсь ею. Но она вас погубит. И право, неужели же ваши лучшие годы стоят всего лишь нескольких свиданий с ней?

-- Почему свиданий? -- воспротивился Сергей.

-- Только свиданий, -- подтвердила Ирина. -- Ибо ничего другого не было и не будет. И вы знаете это. Но так упрямо, я бы даже сказала, упорно не желаете признать это окончательно. Сереженька:

Теперь настала его очередь ходить по комнате туда и обратно. А Ирина закурила и снова налила себе вина. Отпила глоток и поставила фужер на столик.

-- А может, мне ничего другого и не дано? -- сказал наконец он, остановился и тоже закурил.

-- Вам? -- пытливо взглянула на него Ирина.

-- Ну да. Мне. Как говорят, не предназначено судьбой -- и баста! Живут же на белом свете фатально невезучие личности! Может, я и есть одна из них!

-- Если вы на самом деле так думаете, я бы, на вашем месте, гадать не стала! -- решительно возразила Ирина. -- Куда проще и современней просчитать все это на ЭВМ. Заложите в нее все свои сомнения, все покаяния, и она вам выдаст, чего ждать и на что надеяться.

-- Тоже мысль, -- улыбнулся Сергей. Он также отхлебнул глоток вина и продолжал: -- Вы во всем, Ирочка, правы и несколько раз больно укололи меня этой правдой. Укололи и взъерошили. И я сейчас, должно быть, очень похож на ерша, которого вытаскивают из воды. По крайней мере, я сам себя ощущаю таким ершом. Но одного, окончательного и, пожалуй, самого главного, суждения обо мне я от вас сегодня не услышал. Я не отрицаю: я люблю Юлю. Хотя, конечно, уже не так горячо и самозабвенно, как это было раньше. Причин тому много: время, большие и малые обиды, действительно почти полная бесперспективность. Я все это отлично вижу и понимаю. Но я объясню вам, почему до сих пор это все не закончилось разрывом. Да только потому, что все это для меня уже перестало быть главным. Меня поглотила моя работа. И если раньше всякого рода размолвки и неудовлетворенности мешали ее, этой работе, то теперь даже от них она стала самым лучшим лекарством и единственным спасением. Она и только она обрела для меня главный смысл. Она -- моя радость, мои печали. Она меня и награждает, и казнит. Все же остальное, ей-богу, как-то так, между прочим. Потому, хоть я и понимаю всю незавидность своего положения, не рыпаюсь. Потому, Ирочка, даже на ваше предложение, которое, в общем-то, мне, да и, наверное, хоть кому, и сниться не могло, я тоже ничего не отвечу.

-- А вы и не отвечайте, -- разрешила Ирина.

-- Но я надеюсь на ваше благоразумие и очень хочу верить, что вы на меня за это не обидитесь.

-- Не обижусь, -- пообещала Ирина. -- Я, в сущности, никакого ответа и не ожидала. Вы ведь не трамвай. И вас сразу на другой путь не переведешь. Но я хотела, чтобы вы подумали о себе. Подумали о своем будущем, и именно в том плане, о котором только что говорила. И естественно, знали бы, какое место в этой жизни могу занять я.

Сергей поцеловал ее руку.

-- Спасибо, Ирочка. Наверно, другого такого дня, как сегодня, в моей жизни не будет.