Взлом техногенной системы

Не бродить по старому городу, путаясь в лабиринте узких улочек, а подняться на высоту птичьего полета.

Иными словами, тот, кто бьется как муха о стекло, занимается дифференцированием. Тот же, кто отлетает на расстояние и охватывает взглядом всю картину целиком, тот интегрирует — видит форточку и вылетает в нее.

Когда вы погружены с головой в процесс решения каких-то проблем и мучительно занимаетесь поиском способов и средств, ваше сознание сужается, и вы перестаете видеть вокруг, а смотрите лишь под ноги. За деревьями становится не видно леса, то есть самого главного.

Происхождение этой фразы приписывают легенде. Путешественник XVI века Сьер Голар, увидев Париж, сказал, что его обманули, будто это красивый город. Из-за столпотворения высоких домов, по его словам, самого города он так и не увидел. (Правда, существует еще другая версия этой легенды: когда он приехал в Париж, то увидел много деревьев, которые росли в парках, на бульварах и улицах, закрывая дома.)

Сужение видения приводит в состояние ступора, отупения, растерянности. Способы и средства не находятся, а прищепки еще крепче сжимаются. Лучший выход из этого состояния — подняться на высоту птичьего полета.

Как это сделать? Очень просто: оторвать взгляд из-под ног и устремить его вперед, к цели. В Трансерфинге не занимаются поиском решений, — они находятся сами, в пути. Гордиевы узлы не распутываются, а разрубаются одним махом. Для этого надо поставить себе цель и идти к ней, устремив на нее все свое внимание и намерение. Неважно, что было в прошлом, и что есть в настоящем. Вектор внимания на цель — и вперед. Двери (возможности) откроются в пути, способы и средства найдутся сами. Еще раз привожу формулу решения «неразрешимых» задач:

Допустить недопустимое,

вектор внимания и намерения на цель,

начать движение.

Весь секрет в том, что, когда ваше внимание устремлено к цели, ветер намерения подхватывает ваше сознание, и оно, как воздушный змей, поднимается на высоту птичьего полета, и начинает видеть.

Создание потока

Присутствие феномена интоксикации уже не в физиологии, а в психике, свидетельствует о том, что сознание невозможно загружать информацией до бесконечности, существуют какие-то пределы, а также информационная усталость. Вы сами знаете, когда долго учишь какой-нибудь предмет, например, готовясь к экзамену, в некоторый момент наступает пресыщение, и информация перестает усваиваться.

Это происходит по двум причинам. Во-первых, «сосуд переполняется», емкости памяти уже не хватает. Ведь память имеет под собой не только метафизическую, но и чисто физиологическую основу — мозг должен сформировать определенные нейронные связи, а это быстро не делается. Во-вторых, когда емкость исчерпана, подсознание ставит заслон, блокирует входящий канал, чтобы прекратили кормить информацией и дали возможность ее усвоить.

Однако в условиях тотального информационного давления этот механизм перестает функционировать нормально: у сосуда вырастает «огромный живот», а «пищевая заслонка» держится открытой постоянно. В результате возникает патология — информационная перегрузка, застой, «несварение».

Для того чтобы ликвидировать застой, необходимо создать поток, чтобы информация двигалась, а не только лишь накапливалась. Когда вы читаете и слушаете, информация только наполняет вас. Когда вы сами кому-то что-то рассказываете, объясняете, передаете, информация течет через вас свободным потоком. Аналогично, когда вы учите предмет, ваш сосуд наполняется, что возможно лишь до определенных пределов. Но когда вы решаете задачи, вы находитесь в потоке — нет ни заслонок, ни переполнения — есть свободное движение информации. В этом смысле обучать легче, чем учиться, а решать задачи проще, чем учить предмет.

В студенческие годы я с особым рвением налегал на теорию. В то время (впрочем, как и сейчас) физическая наука находилась в кризисе, и мне казалось, если я изучу очень сложный математический аппарат, который понимают лишь математики, и которым физики не владеют (а это действительно так), тогда мне раскроются все тайны Вселенной.

В общем, я был прилежным и жадным поглотителем информации. Хотя с информацией не очень-то пожадничаешь, потому что ее «много не съешь» — это я еще тогда понял. Курсом старше учился мой приятель, он тоже был увлечен физикой, но, в отличие от меня, разгильдяй еще тот. Троечник и веселый гуляка. Его можно было часто видеть праздно шатающимся по общежитию, и казалось, он совсем и не занимается.