Взломанные небеса

Форстер истекал памятью. Время вертелось волчком, и было уже не понять, зачем бежишь и куда. Лишь музыка была якорем, удерживающим его личность от распада. Имя «Андреа» пылало в его разуме, но он то и дело забывал, кому оно принадлежит. Джек боялся, что теряет свое «я».

Сзади опять донесся вой.

– Нет, только не еще один, – простонал паяц.

Эмбрион кинулся на Джека, тот пригнулся, и тварь пронеслась над ним, пробила стену, столкнулась с фетчем. Память того мгновенно рассыпалась пылью. Эмбрион насытился – и тут же умер. Джек мчался со всех ног и через мгновение выскочил из переулка на открытое пространство.

– БЕГИ!!! – заорал Фист.

Навстречу летел последний темный ком. А далеко впереди сиял сплетенный из света кокон. Музыка пульсировала скорбью, гневом, торжеством. Джек ощутил, как уплывают остатки сознания. Но мелодия будила память, шевелила рассудок. Кто-то закричал: «ПРЫГАЙ!!!» Голодный рот вцепился в ногу. Форстер уже едва дышал. Зубы пронзили кожу, и Джек ощутил, как в разум ломится холодное хищное естество.

Затем его объял свет, и на мгновение все вокруг исчезло.

Перед ним парила женщина на крыльях, сотканных из песни. Крылья сияли, словно ангельские, но их перья были покрыты шипами, как у демонов.

– Здравствуйте, Джек и Фист, – произнесла Андреа, и голос ее был полон нежности. – Вы в безопасности. Спасибо за подарок.

Крылья обняли Джека. Андреа поцеловала его. В разуме его взорвалась новая музыка, восстановив память – всю до последней мелочи. Потрясение отняло у него все силы – но он вернулся к себе.

– Это был Королевство, – сказал он.

– Я знаю.

А затем он провалился в небытие.

Глава 46

Проснувшись, Джек с облегчением и немалым удивлением обнаружил, что помнит и знает, кто он и где. Он лежал на холодной земле, грудь словно придавило. Джек открыл глаза – на нем сидел Фист. Охватив голову руками, паяц трясся мелкой дрожью. На его спине висел целый и невредимый рюкзак. Паяц с хозяином находились у окраины города мертвых.

А в небе над ними висела «снежинка».

Джек сел, осторожно прижав к себе паяца. Тот не сопротивлялся, обмяк, прильнул к груди.

«Снежинка» висела точно над центром города. Ее нижний луч касался груды блоков посередине сильно уменьшившегося озера. Джек видел, как фетчи плывут, чтобы добраться до груды блоков, карабкаются по ним, цепляются к чистой белизне «снежинки», медленно поднимаются к небу. Верхний луч протыкал облака и уходил в сеть. Мертвые возвращали себя в жизнь.

Джек смотрел разинув рот. Как же живые примут мертвых, не подстроенных под их вкусы? Тотальность прямо вмешивается в дела Станции? Это же объявление войны, разве нет?

Фист слегка дрыгнул ногой, напоминая о насущных бедах.

– Как ты? – осторожно поинтересовался Джек.

– Отвали! – буркнул Фист.

Голос его звучал жалобно и зло.

Осмотревшись, Форстер понял, что творится с паяцем. Вокруг ветер трепал умирающие обрывки программ, когда-то составлявших суть новорожденных паяцев.

– Они все мертвы. – Слова давались Фисту с трудом.

Из него уже перестала сочиться память. Наверное, Андреа стабилизировала и его. Интересно, где она? Вообще, они выиграли или проиграли? Ясно, что Фиста итог битвы не слишком обрадовал.

– Они ведь даже не родились, – горестно сказал паяц.

– У нас не было выбора, – прошептал Джек и прижал паяца крепче, утешая и успокаивая.

– Столько погублено зря, – выговорил Фист и умолк.

Кода он заговорил снова, его голос был ровным, твердым и налитым яростью.

– Я убью Королевство. У меня есть все, чтобы разнести его к чертям. И я это сделаю. Если придется пойти к чертям самому – я пойду. Но прикончу его.

В сознании Джека заскрипели, просыпаясь, боевые программы. Слава богу, что прямо сейчас Королевство вне досягаемости. Форстер попытался смягчить ярость паяца, но тот был неумолим. В конце концов хозяин сдался и спросил у своего подопечного об Андреа и Пендервилле. Но паяц не ответил, погрузившись в мысли. Джек подумал, что Пендервилль, может, уже вскарабкался на «снежинку» или Андреа взлетела на своих крыльях и отыскала его. Но Фист-то говорил, что поисковая программа заставит Пендервилля прийти сюда. Тут Джек с ужасом подумал, что Пендервилль мог уже попросту раствориться в озере памяти.

И тут перед ним соткался призрак-фетч – едва поддерживающий форму, человекоподобное пятно тумана на серой земле.

– Смотри, Фист, это может быть Пендервилль!

– Отвяжись! – буркнул паяц и отвернулся.

Джек оставил его упиваться горем и пошел к фетчу. Тот беззвучно перевоплощался, мерцал, сменяя множество версий себя. В матовом облаке посмертных воспоминаний проступали черты ребенка, подростка, взрослого, ясно и четко возникали на мгновение и тут же пропадали. Джек даже узнал лицо смерзшегося в вакууме трупа, увиденного в доках Сандала. Все менялось, кроме рта, навечно застывшего в немом вопле боли и ужаса. После смерти Пендервилля его существование превратилось в вечный страшный крик.