Взломать стихию

Возможно, он бы не тронул их, если бы не смерть Двенадцатой. Но если ему все равно пришлось вносить изменения в План, почему было не убрать одновременно и лишнюю угрозу? Этот чертов частный детектив умеет докапываться до сути – Манин был этому свидетелем неоднократно. Если он умрет, будет спокойнее. А если вместе с женой-то и приятнее. Он не забыл того, как Гуляра обошлась с ним в его же кабинете. Как унизила его и физически, и морально, и держала затем в страхе, одним фактом того, что выжила, после заточения у Заплаточника.

Надо было просто убить их без всякой маскировки под несчастный случай.

Это была ошибка номер два.

Третьей ошибкой было подкидывать Стибелису еще и Розу, улик против него и так хватало. В итоге это снова привело к нему преследователей – подозревавших (и правильно!), что План еще не завершен.

Как же они напугали его Голосом, неожиданно зазвучавшим из телефона!

Как им это удалось? Откуда они его достали?

Неважно. Он все равно победит. До последнего этапа, а, значит, и до окончания всего Плана, осталось всего несколько часов.

– На пол! Руки вдоль тела, ладонями вверх, – отдал приказание прокурор. – Друг на друга не смотреть!

Зажав окровавленную руку подмышкой, скрипя зубами от боли, Иван исподлобья смотрел на Манина. Парой секунд ранее с омерзением, словно это был большой прямоугольный таракан, сумасшедший разнес выстрелом телефон, который Черешнин держал в руке. Брызнувшие осколки сильно порезали Ивану ладонь и нанесли несколько мелких ран на лбу и правой щеке.

Гуляра потянулась было к сумочке, в которой лежал электрошокер, их единственное на двоих оружие, но Манин это заметил. И выстрелил еще раз, в стену, рядом с портретом матери.

Супругам ничего не оставалось, как подчиниться.

За хлороформом надо было идти. Его запас, который Алексей без труда пополнял благодаря многолетним знакомствам с медиками, выхаживающим его мать, он хранил в помещении рядом с боксами. Следовало отвести пленников туда, чтобы спокойно разобраться с ними на месте.

Держа Черешниных на прицеле, Манин повел их в здание, которое приезжие принимали за хозпостройку. В нем еще с советских времен, по проекту, по которому строили дачи всем мало-мальски нужным в случае атомной войны генералам, был скрыт вход в подземное убежище. Позже переделанное под другие цели. Сначала самим генералом – в годы перестройки он пытался запустить там семейный бизнес. А потом его сошедшим с ума сыном: для удержания в заточении женщин, которых его поехавший разум считал «проводницами» в мир другой Вселенной.

Кровь капала с раненой руки Ивана на снег, оставляя пунктирную, бардового цвета, линию. Гуляра попыталась заговорить с сумасшедшим, но безуспешно. В ответ он лишь больно саданул ей по спине кулаком и визгливо выкрикнул: «Молчать!».

Учитывая, что пленников сразу двое, к тому же один из них мужчина, Манин опасался сопротивления. Поэтому, как только они вошли в убежище, нанес по голове Черешнина сильный удар рукояткой «Глока».

Потеряв сознание, Иван рухнул на пол.

Гуляра громко закричала.

– Молчать! – Манин направил на нее дуло пистолета. – Бери его и тащи в лифт.

На лифте они спустились на второй подземный этаж.

В боксе Двенадцатой в кои-то веки было не занято. По приказу прокурора Гуляра с трудом протащила тело мужа по полу и бросила у стены с уходящими в нее цепями.

– На кровать! – приказал Манин.

Гуляра послушалась, и он приковал ее руки к спинке кровати, вынутыми из кармана металлическими наручниками. Затем подошел к бесчувственному Черешнину и на всякий случай прощупал пульс.

Жив.

На всякий пожарный Манин надел на его безжизненное тело наручники с цепями и, дав через смартфон команду на пульт, натянул их так, как делал это уже прежде с Декстером и остальными.

Все. Теперь он снова в безопасности. Можно выдохнуть, успокоиться и подумать.

Гуляра глядела на прокурора с нескрываемыми гневом и ненавистью. Прокурор решил с ней заговорить.

– Я скажу тебе это только один раз, – произнес он негромко. – У вас есть шанс остаться в живых. Надо лишь делать то, что я прошу. Это не так сложно, верно?

– Где моя дочка? – вместо ответа спросила Гуляра.

– Она в порядке. Живая, если ты это имеешь в виду.

– Что это за место?

– Бункер, атомное бомбоубежище, – рассказал Манин. – Для советского генералитета. Входило в территорию дачи, отец выкупил. Четыре этажа, с лифтом. Мне столько не нужно. Какое-то время тут мясная линия работала, туши потрошили и шкуры растягивали. Конвейерная техника осталась кое-какая, я ее слегка модернизировал, – прокурор кивнул на конструкцию из цепей.

– Почему, Алексей? – спросила Гуляра. – Как это вышло? Всех этих бедных женщин ты… Что они тебе сделали? И сам список… Как ты вообще о нем узнал?

Манин осклабился: как человек, знающий интереснейший секрет, неизвестный никому более.

– Мы с покойным Стибелисом немного больше знакомы, чем всем кажется, – ответил сумасшедший.

Гуляра вспомнила.

– Так вот что это было! На допросе! Вы друг друга узнали. Откуда?

– Долго рассказывать, – отмахнулся Манин. – Но у нас одно время был общий компьютер, ха – ха!