Взмах ножа

— Я вчера был с Джейн.

— Что? — Музафер не мог в это поверить.

— Я трахнул малышку Джейн. Отделал ее, как надо.

— Ты не шутишь? — Музафер похолодел. — Если Эффи узнает… Эффи знает? Зачем ты это сделал? Тебя убить за это мало.

— Успокойся, Эффи ничего не знает. — Джонни положил руку Музаферу на колено. — И Тереза тоже ничего не знает. И не смотри на меня так. Мы были внизу, в подвале, где стиральные машины. Ну, и она пристала ко мне. Понятно, она мужика сто лет не видела, а все эти фаллоимитаторы ей осточертели. — Он замолчал, давая Музаферу возможность ответить, но Музафер был слишком зол, и Джонни, воспользовавшись этим, продолжал: — Я тебе расскажу, как все было. — Он толкнул Музафера в бок локтем, и тогда Музафер впервые осознал, что весь его проект — выбор цели, место действия, методы — был в руках у Джонни. — У нее вся грудь в веснушках, вся она такая беленькая, и ты не поверишь, она сказала, что, если я дотронусь до нее языком, она меня пристукнет. Она сказала, что этого ей хватит на сто лет вперед.

Представьте, что ваш ночной кошмар осуществился. Предположим, что вам снился один и тот же сон на протяжении пятнадцати лет, скажем, дважды в неделю, и каждый раз вы просыпались в холодном поту, и об этом вы не можете рассказать ни священнику, ни психиатру. И вот однажды сон предстает перед вами в виде двух агентов ФБР, и вас — Хулио Рамиреса, иммигранта, парикмахера и шпиона — тащат в офис в Куинсе.

Если у вас хорошо развито воображение, вы сейчас дрожите так же, как дрожал Хулио Рамирес. Его колени тряслись непроизвольно, а сам он сидел на жестком стуле напротив улыбающегося Джорджа Бредли и нахмуренной Леоноры Хиггинс. Бредли в третий раз повторял одно и то же:

— Мистер Рамирес, нам известно, что вы доставили фургон, набитый оружием, для «Американской красной армии». Мы знаем, что вы сели в этот фургон в гараже в Бей-Ридж и перегнали его на Тридцать первую улицу в Асторию. Нам также известно, что вы передали этот фургон активному участнику «Красной армии». Стоит ли терять время дальше?

Хулио откашлялся, собирая остатки мужества.

— Если вы все так хорошо знаете, скажите, кто вам все это рассказал?

— Мы не можем сделать этого, Хулио.

— Хватит дурака валять, — вмешалась Леонора. — Пора с ним заканчивать.

— Не торопись, Леонора. Попробуем дать ему шанс выйти живым из этой истории.

— Если вы меня вычислили сразу, то почему тут же не арестовали? Что вы будете делать в суде, если сейчас не можете объяснить, кто вам рассказал обо мне?

— В суде? — Леонора рассмеялась, но быстро вернулась к серьезной тональности. — Единственное, чего тебе не стоит бояться, так это тюрьмы. Ты пожалеешь, что тебя до сих пор не посадили. Ты, кстати, не знаешь случайно, что произошло в баре «Гавана Мун» на бульваре Кеннеди в Юнион-Сити? Ты случайно не знаком с его владельцем, Эстебаном Пересом?

Хулио задрожал так, что мелочь в его карманах зазвенела. Эстебана Переса в кубинской колонии знали как главу кубинцев — борцов против Кастро. Другие активисты выполняли задачи более серьезные, передавая по цепочке указания крупных функционеров вроде Переса, но их имена почти не фигурировали в досье. И хотя на некоторых в ФБР были заведены дела, Леонора могла до смерти напугать Хулио, никого не выдавая. Она еще не знала, сколь незначительной была фигура самого Рамиреса.

— Предположим, — продолжала Леонора, — мы упомянем в ходе беседы, что некий парикмахер, Хулио Рамирес, на самом деле шпион, который каждый месяц наносит визиты в кубинское представительство. Думаешь, он потребует доказательств? Не потребует. А что случится с тобой, когда он об этом узнает? Что будет с твоей семьей? У тебя есть дети, Хулио?

В воздухе повисла тишина. Оба агента чувствовали, что кубинец вот-вот сломается, но они были абсолютно не готовы к тому потоку слез и слов, который хлынул из Рамиреса. Он никогда не собирался заниматься шпионажем. Он и коммунистом не был. Он совершил ужасную ошибку, но что теперь делать? Он хотел бы только одного — приносить пользу своей новой родине, Америке. Он мечтает быть таким же американцем, как и его соседи. Не может ли ФБР помочь ему и его семье?

Леонора и Бредли обрабатывали Рамиреса еще три часа. Он охотно назвал связного из кубинского посольства, имя которого они давно знали. Он вспомнил все детали операции по перевозке оружия. Не мог только описать внешность человека, с которым встречался в Астории. Он его так боялся, что не решался смотреть в его сторону. А кроме того, готов помогать ФБР, хотел бы помочь, но он больше ничего не знает.

Наконец они все поняли. Почти одновременно Леонора Хиггинс и Джордж Бредли пришли к выводу, что ни на шаг не продвинулись в направлении Музафера и его банды, что они напрасно потратили время и остались в том же тупике, в каком были в начале беседы. Бредли заговорил первым:

— Ладно, Рамирес, можешь идти.

Рамирес поднялся с места, но к выходу не пошел, а остался стоять.

— Что теперь? Вы собираетесь дать мне какое-то задание? Что я должен делать?

— Ты должен уйти отсюда.

— Я арестован?