Взмах ножа

Мудроу еще не успел сесть в машину, а Леонора Хиггинс уже поняла — что-то произошло. Он шел быстрее обычного — неуверенной, слово его подталкивали сзади, походкой; двигался быстрее, чем этого хотел; и поехал он (опять же на большой скорости) прямо в полицейский участок на Джунипер-Валлей-роуд. Он бросил машину на дороге, стремительно направившись к дверям, и сверкнул у выхода полицейским значком в ответ на замечание дежурного насчет неправильно припаркованного «бьюика». Хиггинс хотела окликнуть его и приказать, чтобы он сообщил то, что сейчас узнал, но сдержалась, понимая, что незримое ее присутствие и есть цена билета на этот спектакль.

В участке Мудроу нашел Виктора Драбека и сказал, что ему нужен руководитель отдела скрытого наблюдения. Не задавая вопросов, Драбек отвел его в спортивный зал к маленькому плотному черному человечку, Джону Андерсону. Их представили друг другу, и Драбек вернулся к своей работе.

— Слышал о вас, — начал Андерсон, сверля Мудроу глазами. Он знал, что тот попросит его о чем-то таком, что в лучшем случае потребует санкции вышестоящих чинов, а в худшем будет просто незаконно, и у него не было ни малейшего желания рисковать своей шкурой ради этого ненормального детектива!

Мудроу взмахнул рукой.

— Мне нужна квартира в районе Метрополитен-авеню. Рядом с рестораном. Я знаю, что у вас есть квартиры, которые вы используете при слежке. Может, у вас найдется свободная? На пару дней.

Обратитесь к капитану, получите разрешение. У меня никаких возражений, если капитан даст свое согласие. — Он повернулся, чтобы продолжить занятия на тренажере, но Мудроу остановил его.

— Я тоже иногда качаюсь, — сказал он негромко. — То есть раньше качался. Последнее время я в основном занимался ходьбой. Спал, ел, ходил. Спал, ел, ходил. Вы, конечно, знаете, что такое, если хоть однажды искали преступника, теряя счет дням. И обнаруживали, что стучитесь в закрытую дверь магазина в воскресенье. — Он остановился, ожидая хотя бы молчаливого согласия, но Андерсон просто молчал. — А теперь я нашел, кого искал, и не хочу, чтобы какая-то шишка помешала мне с ним расправиться. Вы меня понимаете? Возможно, потом, если у меня все пройдет нормально, я тоже стану наращивать мышцы.

— Я вас понимаю. — Джон Андерсон тихо свирепел, глядя на Мудроу. — Я понимаю, вы обращаетесь ко мне, хотя мы не знакомы, и хотите, чтобы я вам помог, поскольку речь идет о личной мести. Я прошу понять меня. Я много о вас слышал и не могу не восхищаться — вами, но этого недостаточно для того, чтобы я подставил шею своему боссу. — Поколебавшись, он продолжал: — На Адмирал-авеню, рядом с железной дорогой, есть небольшой дом. Очень старый. Там никто не задает вопросов. Квартира пустая. Вы человек опытный, сумеете туда попасть. А ключей не просите, ключей я вам не дам. И вообще, давайте условимся: говорить мы говорили, но я сказал только, что квартир нет и долго не будет.

— А вы уверены, что там никого нет? — спросил Мудроу.

— Мы однажды там пошумели, и какие-то придурки заколотили дверь. Смотрите там в оба, можно нарваться на наркоманов. — Он засмеялся и протянул руку. — Вы здорово рискуете, охотясь в одиночку. А вы уверены, что с вас там не снимут скальп?

— Не знаю, — пожал плечами Мудроу, — не думал об этом.

Он пошел к выходу, но Андерсон окликнул его:

— Не трогайте там ничего сегодня. Завтра вы откроете дверь, если толкнете ее ногой.

Здание идеально соответствовало его замыслу: шестиэтажный кирпичный многоквартирный дом недалеко от железнодорожного переезда. Мудроу поднялся наверх, чтобы осмотреться, и в конце коридора увидел дверь, на которой гвоздем было нацарапано 2Н. Стены разрисованы будущими художниками-графиками, пол грязный. Отличное место для неофициального допроса. Столкнувшись с местным полицейским, Мудроу показал ему значок, объяснив, что квартира 2Н будет ему нужна на несколько дней, после чего вышел на улицу и поехал домой.

Домой он вернулся, когда еще не было одиннадцати утра, спешить ему было некуда, времени для размышлений было предостаточно. Он чувствовал, что ему надо — он просто обязан это сделать — позвонить Эпштейну и сказать: «Слушай, капитан, я нашел ублюдков, которые по частям разрушают наш город. Если завтра отрядить пятьдесят человек, часть „Красной армии“ мы возьмем на месте, остальные удерут в Ливию». И оттого, что он так и не позвонил, Мудроу мучился до конца дня: детектив и его совесть бесконечно меряли комнату шагами.

Леонора Хиггинс, взволнованная не меньше, находилась в пятидесяти метрах от дома Мудроу до самого вечера. Она собиралась позвонить своему начальству, прежде всего Джорджу Бредли, сообщить, что Мудроу близок к поимке преступников, и попросить подкрепления, что означало, что у «Красной армии» есть шанс скрыться, уйти от Мудроу, как бы тот ни был уверен в своих силах. Но она так и не смогла заставить себя разделить добычу, которая забрезжила на горизонте, так же, а может быть, в еще большей степени, чем Мудроу свою, и до самых сумерек просидела в машине, мечтая о ванне.