Взорванная тишина (сборник)

Константину было плевать на односельчан, но он испугался за дочь. Ведь они будут рядом, будут его соседями. Чеченские подростки вспыльчивы, не терпят отказов. Он предчувствовал, что вполне может возникнуть ситуация, когда он не сможет защитить Настю. Он сам всегда с презрением относился к родителям, которые не могли обеспечить и защитить своих детей, то есть почти ко всем на селе… и вот он сам мог оказаться на их месте… Здесь в его родном селе всегда его боялись. И потому он был спокоен за дочь, никто нигде, ни в школе, ни на улице, никакой хулиганистый пацан не смел не то что пальцем тронуть, грубое слово ей сказать. Здесь все знали кто её отец, и что он никому не спустит, ни ребёнку, ни взрослому…

В конце-концов Константин несколько успокоился, решив, что сосед просто пугает, имея целью вытянуть из него как можно больше денег. Констатируя, что это ему очень даже удалось, Константин решился-таки поднять цену. Урвать по дешёвке, увы, не получалось.

Сиротин как и обещал приехал через неделю. На этот раз идти к Константину не пришлось, тот сам появился у него, едва он переступил порог своей избушки.

– Сергеич… к тебе можно?

Сиротин собирался отдохнуть с дороги, но при виде соседа изобразил радушие.

– Заходи Костя… Извини беспорядок… Сюда вот садись, – он освободил заваленный какими-то тряпками стул. – Ты подумал над моим предложением?

– Да… в общем. Сергеич, так и быть две тысячи я наскребу… в общем согласен, – торопливой скороговоркой произнёс Константин.

Сиротин никак не отреагировал. Он ввернул пробки, которые всегда выворачивал, когда уезжал в Москву, налил воду в электрочайник и включил его в сеть…

– Ты меня не понял Костя… Я не собираюсь с тобой торговаться. Мне нужны четыре, понимаешь, четыре тысячи… И я их получу, не от тебя так… Ну, я тебе уже говорил от кого… – Сиротин посмотрел в окно с открытой форточкой, привлечённый стуком калитки у соседа. Это Настя вышла из дома и видимо пошла гулять. Короткая кофточка, шорты… красиво очерченные полные ножки… – Красивая у тебя дочка, – опять со смыслом произнёс Сиротин.

У Константина от этих слов буквально мороз пошёл по спине, хотя на улице и в избе стояла духота. С усилием он заставил себя вновь «переключиться» на дело, ради которого пришёл:

– Побойся Бога, Сергеич, какие четыре?…

– Как хочешь Кость.

– Слушай Сергеич… я понимаю, ты здесь на всех обижен… за жену. Но это не наши, это гастролёры какие-то. В ту ночь я на дежурстве был, а жена… Она сама всего боится, да и какая с неё подмога. Не при чём мы здесь. Не надо Сергеич чеченцев, не за себя страшно, я то их знаю, за людей. Ты же служил, знаешь, как они к другим нациям относятся, какой терор наводят… Ты ж русский Сергеич, – Константин говорил необычным для себя просительным тоном.

– Не дави на жалость… – начал было Сиротин, но тут же как оборвал себя. – Ладно, сбавлю цену… так и быть, но и ты мне помоги.

– Всё чем могу, Сергеич, – воспрял духом Константин.

– Можешь, я в этом не сомневаюсь. Дело в том, что в милиции дело об избиении, а фактически убийстве моей жены под сукно положили. Я так понял, что никого уже не ищут. Вот ты и помоги, разузнай, кто и откуда.

– Да ты что, Сергеич!? – удовлетворение на лице Константина мгновенно сменило отчаяние. – Если менты никого найти не могут, я то как? Я ж говорю, не наши это, гостролёры. Где они сейчас, ищи ветра в поле.

– Ты мне сказки не рассказывай! – резко повысил голос Сиротин. – Какие гостролёры?! Твой дом в сравнении с этой избёнкой хоромы, девятка в гараже. А они почему-то не к тебе, а к нам сунулись. Местные это, у меня ни малейшего сомнения. Поэтому и милиция никого не ищет. Потом, двое в масках были. Значит боялись, что узнает… Хотя она и так почти никого здесь в лицо не знала… Перестраховались.

Константин сидел угрюмо уставившись в давно не метённый пол. Он никак не ожидал услышать то, что услышал. Когда была жива жена, сосед производил впечатление мягкого, недалёкого человека, которого мог легко «наколоть» любой деревенский алкаш. Так и случалось, когда к нему нанимались пахать электроплугом огород, когда продавали ему навоз на удобрения, горбыль на забор… Тогда Константин удивлялся, как он, такой слабохарактерный, непрактичный, сама простота, прослужил двадцать пять лет в Армии, дослужился до подполковника… Сейчас перед ним предстал совсем иной человек.

– Месяц сроку тебе… Узнаешь – сброшу цену. Нет – чеченам продам. Специально продам. Мне здесь никого не жаль. Нас здесь не пожалели. Этот заговор молчания, круговая порука… Они вам дорого обойдутся… Лучше узнай…