Взорви эти чертовы двери! И другие правила киноделов

Бывает, что режиссер говорит: «Нет. Ты должен остановиться вот здесь». Тогда я так и делаю. Оператор может подсказать актеру кучу полезных хитростей. Например, если режиссер просит меня бежать навстречу камере, а потом мимо нее, я должен бежать как можно быстрее, пока нахожусь далеко от камеры, но, приблизившись, замедляюсь. Иначе я пронесусь так быстро, что моего лица не будет видно. Этой уловке я научился у Джеймса Кэгни. Если на крупном плане я сижу, а потом должен встать, то делаю это очень медленно, чтобы камера успевала за мной. Одно внезапное движение на крупном плане — и моя голова исчезнет из кадра.

Звукорежиссеры всегда недовольны, и это можно принять как данность. Но если вы не хотите, чтобы на съемочной площадке вам на голову «случайно» уронили тяжелый предмет, всегда предупреждайте ассистента звукорежиссера, когда планируете перейти с шепота на крик. На раннем этапе своей карьеры я частенько играл гангстеров. В одном фильме мне надо было подкрасться к другому актеру, прошептать: «Время вышло», — и выстрелить ему в спину. Ассистент звукорежиссера слушал происходящее на площадке в больших наушниках, включив громкость на полную, чтобы улавливать шепот. Все было готово к тому, чтобы в нужный момент (перед выстрелом) убрать громкость. Я подошел к актеру, но забыл произнести реплику и сразу выстрелил. На остаток дня ассистенту звукорежиссера пришлось взять выходной.

Поскольку мне, как и всем моим коллегам-актерам, не хотелось бы расстаться с жизнью на съемках, я взял себе за правило хотя бы немного разобраться в том, что касается трюков, и именно поэтому я не боюсь отказаться от них и не рисковать понапрасну. Если я не поберегу свое здоровье и безопасность, это не сделает никто.

При этом я хорошо понимаю, почему многие режиссеры приберегают самые опасные сцены на последний день съемок. Отношение к актеру и его благополучию в последний день съемок меняется примерно так, как отношение продавца к покупателю, когда тот уже все купил, или компании, пытающейся переманить сотрудника, после подписания контракта.

Я узнал об этом от Стэнли Бейкера, продюсера «Зулусов». И не в последний день съемок, а во второй, но принцип был такой же. Вероятно, вы помните, что в первые съемочные дни мы с моей лошадью не поладили и я много раз падал на землю и в воду и ударялся самыми разными местами. Меня немного покоробило, что никто не поинтересовался состоянием моей спины после первого дня съемок и коленей — после второго дня. Всех заботила только лошадь, свет, состояние моего костюма — не порвался ли он? Не испачкался ли? Думаете, кто-нибудь спросил, не ушибся ли я? Нет. Я пожаловался Стэнли Бейкеру, и тот с улыбкой объяснил: «Все очень просто. Ты снялся всего в двух сценах, и на этом этапе мы еще можем легко найти тебе замену. Это будет дешевле, чем заменить лошадь». Я открыл рот, чтобы возразить, но Стэнли продолжал: «Чем больше сцен с твоим участием мы снимем, тем внимательнее все будут к тебе относиться. К концу съемок мы начнем беречь тебя как зеницу ока и окружать всяческим вниманием, заботой и любовью. Так продлится до последней сцены, когда нам опять станет все равно. Запомни золотое правило, Майкл: никогда не снимайся в опасных сценах в последний день». Я последовал совету Стэнли. И вообще, я предпочитаю, чтобы в опасных сценах снимались каскадеры. Не хотел бы лишать их работы, а себя — жизни.

Мой третий фильм про шпиона Гарри Палмера — «Мозг ценою в миллиард долларов» — снимали в Финляндии. Это прекрасная и невообразимо холодная страна, где мы несколько дней подряд стояли на тающем льду, надеясь, что тот под нами не потрескается, и по щиколотку в ледяной воде. А потом режиссер Кен Расселл попросил меня прыгнуть в прорубь. Мой герой Гарри Палмер сделал бы это не раздумывая, но мне не улыбалась перспектива нырять в ледяную воду. На счастье, у меня был дублер, финский актер, и я подумал, что вот он-то точно не откажется. Я подошел к нему и спросил:

— Хочешь заработать немного сверх зарплаты? Иди согрейся в сауне и прыгни в эту прорубь.

Финн пристально посмотрел на меня.

— Чего? — наконец спросил он.

— Надо прыгнуть в прорубь. Ведь вы, финны, так делаете?

— Нет. Может быть сердечный приступ.

В итоге ни он, ни я не стали прыгать в прорубь.

Каскадеры спасают нам, актерам, жизнь в буквальном смысле. Режиссеры монтажа — в метафорическом. Грамотный монтаж исправляет плохую актерскую игру: монтажер может удалить неуклюжее движение или смонтировать материал так, что не вовремя сказанная реплика станет к месту. Плохой монолог может прозвучать эффектнее, если его перекрывать кадрами с реакцией собеседника. Правда, в этом случае монтажер может вовсе вырезать вас из эпизода и стереть память о вашем участии в нем.

Иногда режиссеры монтажа убивают самое дорогое для актера — его любимые реплики и моменты. Это неприятно, но обычно монтажер оказывается прав. Так было со мной в фильме 1988 года «Без единой улики», где я сыграл Шерлока Холмса. Посмотрев смонтированную сцену драки на мечах, я сказал режиссеру монтажа: