Взрослая дочь молодого человека: Пьесы

Своим ножом он перерезает телефонный провод. Долго сидит не двигаясь, опустив голову на грудь. Вдруг вскакивает, хватает концы шнура, судорожно пытается соединить проводки, пробует звонить, но телефон не работает. Снова откидывается на спинку стула, голова падает на грудь. Недвижный, закутанный в шарфы, кофты, шали, сидит.

На сцену вбегает загорелый длинноногий Парень. Он в синей майке и в белых спортивных трусах. Парень описывает несколько кругов вокруг стула, на котором сидит Он.

Парень. Эй, проснись, встань, эй!

Он не двигается.

Парень. Эй, ну же, эй!

Он шевельнулся, поднял голову.

Парень. Дай попить… воды… попить… холодненькой…

Он наливает стакан воды, подает Парню. Тот жадно пьет.

Он. Ты должен говорить мне «вы».

Парень. Я воспитанный, но тебе я могу «тыкать».

Он. Кто тебе сказал?

Парень. Мать Татьяна.

Он подходит к парню — Сыну.

Он. Ты уже такой… Даже выше. (Приподнявшись на цыпочки, целует его в лоб.) У тебя жар! Ты здесь простудился! Ну конечно, у меня так холодно… А-а-а-а!.. Да ты раздет! И по улице бежал… Оденься, на, на… (Пытается напялить на него свою шаль.) Ты же мой единственный… Как тебя зовут?

Сын. Саша.

Он. Саня… Санек… Мороз, а ты голый, вот и схватил инфлюэнцу… Лоб как сковородка. И куда только мать смотрит?..

Сын. Отец, я здоров. У меня тридцать шесть и шесть.

Он. А вот я тебе сейчас свой градусник поставлю… (Вынимает из-за пазухи градусник.) Сейчас, сейчас, Санька…

Сын. Не надо мне градусник. От градусников люди только болеют. Ты знаешь — ты наверняка этого не знаешь — суд французского города Лиона отклонил жалобу одной женщины, требовавшей возмещения убытков от владельца аптеки, который продал ей неисправный термометр. Следуя показаниям термометра, эта женщина провела несколько недель в постели, будучи вполне здоровой. А-ха-ха-ха…

Он. Кто тебе это рассказал?

Сын. 172–й.

Он. Значит, это он помогал вам перетаскивать вещи на новую квартиру. Ты зовешь его папой?

Сын. Нет. Просто 172–й.

Он. Называй меня тоже— 173–й.

Сын. «Папа» — очень приятное слово. Па — па… Папа…

Он. Если я тебе отец, я приказываю: немедленно оденься! На улице мороз, да и здесь не жарко.

Сын. Папа, что ты все время говоришь!.. Какой мороз, когда кругом лето. Деревья полны листьев и птиц. Одуванчиков столько, что за год не обдуешь. Горячая пыль бьет фонтанчиками между пальцев, когда босиком бежишь по дороге. А солнце стоит над головой целый день, потому что глубоко вонзило свои лучи в землю и теперь не может сдвинуться с места.

Он. Ты все напутал, сынок. Кругом бело: и дорога, и деревья, и листья, и птицы. Они как летели, так и застыли в воздухе и висят, стукаясь друг о друга и позванивая. Слышишь… Динь-динь-динь… Это значит, что опять подул ветер с севера. Оденься, он всегда сюда задувает. Видишь, мои карточки разбросал.

Сын. Отец, выйдем со мной, я тебе покажу, да и ты сам увидишь, как собаки вывесили свои красные языки.

Он. Замерзшие мыши лежат в подвалах, и голодные коты ломают зубы об их каменные тушки.

Сын. Отец, комары, мухи, жуки, гусеницы, червяки, бабочки, улитки.

Он. Иней, иглы, лед, наст, свист, звон.

Сын. Плеск, гуд, смех, свет, красное, зеленое, желтое.

Он. Белое, белое, белое, снег, снег, снег, холод.

Сын. Почему снег холодный? Если раз в год и бывает зима, то жара от этого не спадает. Я купаюсь в проруби и валяюсь в снегу. Снег горячий. Снег — смех!

Он. Снег — снег, снег — снег, белое на белом, замороженное, холодное, застывший студень, заледеневший лед.

Сын. Пойдем на улицу, выйдем, отец, и все кончится. Начнется лето. Я тебе обещаю. Только надо все снять, снять, а то можно не почувствовать жары. Сними, и пойдем. (Пытается снять с отца его зимние доспехи.) Возьмем только белый носовой платок, я положу его тебе на голову, чтобы не получился солнечный удар.

Он. Мы не сможем выйти отсюда: замок прокалился от холода и не поворачивается.

Сын. Но я же здесь. Я вошел к тебе.

Он. Действительно, как ты вошел сюда?..