Взрослая колыбельная

Глаза все равно закрою. Теперь попытаемся расслабиться, как указано в учебниках. Не целиком, а по частям: пальчики ног, ступни, потом ноги до коленей, потом руки, плечи и шею, последней — спину. Шаг за шагом, мышца за мышцей, забыть про все, все не важно, кроме твоего тела, которое так давно не отдыхало, с самого рождения.

Вздохнуть глубоко и сильно. Разрешить мышцам превратиться в кисель. И все вроде…

Потом я не только настырной Белке, я даже самой себе не смогла объяснить, почему так легко впала в глубокий транс, тот, что за порогом медитации.

В темноте и тишине, когда ты словно отключаешься от мира, выдергиваешь питание из розетки и паришь в нигде, в месте без координат и ориентиров, возможно, не существующем на самом деле, очень легко ни о чем не думать. Зачем? В тайном месте нет ничего земного, а думать о неземном, как говорится, разумения не хватит.

Но я пришла сюда, за порог, не просто так Конечно, можно забыться и парить, покачиваясь, как на облаке, но я же хотела другого… Узнать, где мой суженый. Потянуться к нему, почувствовать.

Где ты?

Вокруг из темноты возникли серые матовые декорации, четкий крошечный макет здания, где я нахожусь. Картина без цвета, которую я вижу не глазами, а словно иными ощущениями — здание просто было, как было и знание о нем.

В реальности, находясь в комнате, человек не может посмотреть, что происходит в соседней (если там нет камер), а тут я видела здание целиком, сверху, сквозь крышу. Темное, все было темное, только мы с Белкой переливались, как белоснежные перламутровые раковины. А потом в помещении неподалеку вспыхнул алым огонек и распустился как цветок, освещая все вокруг. Цветок папоротника, самый редкий и ценный цветок в целом мире.

Это был он. Там, в зале, где занимались Первые сыновья.

Попытавшись вскочить, я забыла, что в реальности все по-другому, масштабы другие, предметы, твердость, поэтому запуталась в ногах и упала, приложившись к плитке пола локтем. От боли побелело в глазах.

— Что? — Белка сдернула с меня шапку. — Ты чего делаешь?

— Он там, — прохрипела я.

Теперь мне ничего не мешало. Всего пару десятков метров по коридору — и он там. Нужно только быстро пробежать их, поспешить, толкнуть дверь, и пусть дыхание прерывается, а голова кружится, но нужно всего лишь открыть дверь, и…

— Стой!

Белка догнала и поймала меня почти у зала для занятий колдунов и прижала к стене. Ух ты, не думала, что она такая сильная.

— Что ты делаешь? Отпусти!

Боже, я прошу как слабачка. Почти хнычу. Но она не дает и шага ступить, держит крепко, а он же там, как же она не понимает?

— Катя, очнись! Катя!

— Отпусти меня, со мной все в порядке. Он там. Я его видела, Белка, понимаешь? Он сейчас в этой комнате.

— Ты видела его лицо?

— Нет. Нет! Но какая разница? Я пойду туда и…

— И что?

Она меня встряхнула, больно сжала плечи пальцами.

— И что, Катя? Что? Станешь кричать: «Где ты, мой суженый, кто ты? Выйди, покажись»? Как же ты до сих пор не поняла, Катя, что он просто не хочет, чтобы его нашли. Просто не хочет!

— Неправда! — Голова принялась болтаться из стороны в сторону, отрицая каждое ее слово. — Неправда. Он просто…

— Это все понимают. Со стороны видней.

— Отстань! Ты не можешь знать!

Я простила бы ей многое, но не этот жалостливый взгляд.

— Отпусти меня! Что ты понимаешь в любви? В настоящей любви? Ты сама инертная, как амеба! Слышала?

Вырваться все же удалось. Белка могла бы меня остановить, стояла вплотную, но не стала. Жаль обижать единственного человека, на которого можно положиться, но разве можно вставать на пути у любви? Настоящей, вечной любви?

— Ну иди тогда, — сказала она и даже отступила на шаг. — Я ничего не понимаю, верно. В любви. Зато понимаю, что тут любви нет.

— Как ты можешь так говорить?!

— Лучше, чем промолчать, когда ты делаешь глупости, за которые потом будет стыдно.

Все, хватит обращать на нее внимание.

Так, нужно отдышаться. Из зала выход только один, мимо никто не проскользнет. И… прическа совсем растрепана. Но без расчески, сколько ни приглаживай волосы, не поможет. И одежда сбилась. Нельзя же как всклокоченная курица прибежать в зал? Что же делать?

Белка отвела глаза. Нужно войти и… и что?

— О! В темноте, в коридоре, под дверью спортзала. Кого же вы тут караулите?

Раздались шаги, и наше уединение прервала одна из незнакомых мне студенток. То есть я видела ее где-то мельком, но подробностей не помню. Девушка не шла, а плыла, изящно-хрупкая в платье и дубленке с мехом по подолу и на рукавах, значит, не из обычных. И взгляд гордый, свысока, так только у Перв… тьфу ты, теперь я и местных делю по уровню богатства и влияния.

— Давно караулите? Они еще не вышли?

Если девушка нас и замечала, то лишь как предметы обстановки, нужные для того, чтобы с самой собой не разговаривать.

— Не хватало еще опаздывать, — она надула губы. — Если он думает, я буду терпеливо три часа под дверью ждать, как некоторые, то сильно ошибается.