Взрослая колыбельная

Прямо не узнать. За ночь повзрослел, что ли? Вкусил разочарования? Так мы и взрослеем, ничего не поделаешь.

– Удачного пути, госпожа. Будьте осторожны.

– Спасибо. И тебе.

Он не стал меня провожать, вернулся в комнату. Вот и отлично, пусть отправляется хоть к князю, хоть под землю, хоть в небеса карабкается, только бы не отвечать за него больше.

Лесник тоже ждал, только на улице. У ног большой заплечный мешок, на поясе позвякивают на ветру мелкие предметы. Вокруг лесника ужом вертелась собака. Тут в Хвощах все, что ли, в такую рань просыпаются, кроме меня?

Выглядел лесник, кстати, тоже не ахти. Хмурый, опухший. Пил с Юликом всю ночь напролет? Или спал неспокойно, без меня-то?

Тьфу ты, напасть!

Лесник ступил вперед, с усилием раскрывая глаза.

– Доброе утро. Готова?

– Да.

– Это моя псина, Ачи. Ачи, иди сюда.

Собака тут же подбежала, виляя хвостом так, что чуть не подпрыгивала.

– Ачи, эта колдунья пойдет с нами. Помогай ей и не обижай. Она тебя тоже не обидит.

Собака с любопытством покосилась на меня, будто поняла. Ну уж нет, с собакой здороваться я точно не собираюсь.

Лесник тем временем закинул на одно плечо свой мешок и протянул руку к моему:

– Давай вещи понесу.

– Зачем?

– Давай, колдунья, не спорь. Иначе не успеем дойти, устанешь с непривычки, придется в лесу ночевать.

Вместе с ним, рядом, у одного костра? Ну уж нет. На мешок, неси, раз так охота.

Он молча закинул его на второе плечо и пошел по дороге. В пыли четко отпечатались следы сапог. Ачи понеслась за ним как оголтелая, правда, без лая.

Рассвет был темно-розовым, как ягодный сок. И спокойным. Такое спокойствие только в деревнях и бывает, там жизнь словно иначе течет, медленно и плавно. После города непривычно тихо, умиротворяюще.

В лесу, однако, было почти темно, а уж заросло все как! Уже через полчаса я радовалась, что отдала вещи и не цеплялась за все подряд еще и сумкой. Заросший подлеском лес – это вам не город с выложенными колдунами дорогами. Почему же на Эруме нет вертолетов? Вот было бы здорово – долетел за часик куда нужно и к вечеру уже дома. Так нет, топай, Катя, по лесу!

Зато переживать да много думать о всяком-разном некогда. К обеду я устала так, будто землю на мне копали, а лесник топал впереди как ни в чем не бывало, и Ачи носилась вокруг, словно заведенная.

Когда я почти падала, был объявлен привал. Все, если разрешено сесть, с места в ближайшие несколько минут не сдвинусь, пусть хоть что происходит!

Ачи улеглась неподалеку, вывалив язык и посматривая на меня умными глазами. Опасается, не подходит. Битая, похоже. Лесник тем временем методично готовил стоянку – расчистил траву, собрал хворост, накрыл стол.

Заранее было договорено, что о пропитании позаботится лесник. Это дело обычно доверяют женщине, но староста предложил все заботы на Волина взвалить. Я согласилась. Что я, дурная, что ли, отказываться?

Придраться было не к чему – опять он взял именно то, при виде чего слюна чуть не капала. Пухлый белый хлеб, мягкий сыр из творога и мясистые помидоры. Выложил все на чистое полотенце, порезал и сделал приглашающий жест. Угощайся, мол.

Это жутко приятно, когда ты ничего не делаешь и тебе слова никто против не говорит. Федор предпочитает работать вместе. Общее дело вроде как сплачивает. Может, и так, но иногда хочется просто бездельничать. Просто забыть обо всем и чтобы кто-то другой о тебе позаботился.

Еда была такой вкусной, что хотелось закатить глаза. А после жутко захотелось спать. Ну, это как обычно.

– Ложись, отдохни.

– А?

Я почти подскочила, тараща глаза на окружающую зелень.

– Отдохни часик, время есть. Я разбужу.

Он расстелил мне одеяло, второе расправил и положил сверху, в качестве подушки под край одеяла сунул мою сумку.

Не знаю даже, плакать или смеяться.

– Ачи, иди есть.

Собака вскочила и понеслась к леснику, который достал небольшую кость и недоеденный пирог в бумаге и положил перед ней.

Надо же, меня он накормил прежде своей собаки. Вероятно, я выше по шкале ценностей.

А, к черту все. Раз хочется полежать, почему бы и нет?

Я вытянулась на одеяле и закрыла глаза. Уже и забыла, как хорошо спится на свежем воздухе. Надеюсь, он меня во сне не прибьет – последняя моя мысль.

Проснулась я тоже сама. Птичий щебет стал громким и навязчивым, над ухом зудело какое-то насекомое, в общем, пора вставать.

Широкая спина лесника сразу бросилась в глаза. Он сидел неподалеку, к нему прислонилась Ачи, которую лесник чесал за ушами и гладил. И что-то ворковал над ней, иначе не скажешь. Надо же, он любит свою собаку. Меня не любил, собаку любит.

Я отчего-то нервно рассмеялась. Лесник тут же обернулся, рука осталась покоиться на собачьей холке.

– Нам не пора?

Пока я уединялась в кустах, Волин собрал вещи и молча пошел дальше. Ей-богу, меня бесят его спокойствие, невозмутимость и обходительность. Кажется, передо мной другой человек. Но это же он, мой неудавшийся суженый. Годы прошли, но память не стирается. Расчет, все его действия просто расчет.

Так, вернемся к делам, этот способ не скатываться в глупые мысли оптимален.