Взрослая жизнь для начинающих

— Мэри? — прокричал Ангус. — Ты только скажи, что упала и сломала ногу, или еще что-нибудь, и мы тут же отложим уборку и придем за тобой.

— Да-да! — прокричала она в ответ, стараясь пристегнуть лямку лифчика, которую отстегнул Лайам, и, пока Мэри отвлеклась, он внезапно снова притянул ее к себе, скользнул рукой по пуговицам ее рубашки, в одно мгновение расстегнул их, наклонил голову, вытащил и потом пососал набухший сосок. Точно почувствовав момент, он заглушил ее стон еще одним долгим поцелуем, прижал ее к себе как можно крепче, и тогда она, выгнув спину, кончила.

Мэри старалась как можно дольше не открывать глаза, пока сладостное ощущение взрывной волной прокатывается по телу, ослабевает, но все еще чувствуется, — она хотела лелеять его как можно дольше, оторвав себя от окружающего мира. Как только она откроет глаза, — думала Мэри, — все это закончится, и больше никогда не произойдет снова, — возможно, не произойдет снова, — и останется только воспоминание, а живые ощущения навсегда уйдут и будут недосягаемы, и она не сможет наслаждаться тем, что уже произошло, и будет лишь захлебываться болью от того, что только прокручивает в памяти тоненькую пленку, но уже не ощущает пульсирующей эротической реальности. И все же, когда она наконец открыла глаза, Лайам все еще смотрел на нее, все еще обнимал ее, и зрачки его все еще были расширены от вожделения. Он казался таким же ошеломленным и возбужденным, как она.

— Не знаю, что сказать, — прошептала она губами в его губы, не в силах отвести взгляд. В его дыхании она чувствовала легкий запах вина, которое он выпил, — запах смешивался с запахом его тела. — Ты слишком прекрасный. Слишком хороший. Нереальный.

Он все так же смотрел на нее, отодвигал с ее лица пряди волос.

— О, это плохо, — иронично сказал он.

— Нет, это хорошо, — машинально ответила Мэри, цитируя песенку 1988 года.

На лице Лайама выразилось недоумение. Она улыбнулась, увидев это.

— О, ты прекрасный мальчик. — Рука Мэри бессознательно коснулась его подбородка и погладила по едва пробивавшейся на нежной коже щетине. — Ты прекрасный…

— Мэри! — проревел Ангус, встав у входа в подвал. — Ну мать-перемать! Если ты сейчас же не поднимешься и не начнешь записывать количество проданных бутылок, я спущусь и сам приведу тебя наверх!

Она прикусила губу и неохотно убрала пальцы с подбородка Лайама. Но они так до сих пор и не могли оторвать взгляды друг от друга.

— Ах, мне так стыдно, — прошептала она. — А может, мне недостаточно стыдно? Я уже сама не понимаю.

Лайам скользнул пальцем ей под подбородок и погладил вокруг горла. Мэри просто не верилось, что ему удается заставить ее всем телом ощутить такое безобидное прикосновение. Так быть не должно.

— Не знаю, зачем ты пытаешься себя стыдить, — сказал он, слишком легко, как ей показалось. — Это же просто опыт, переживание. Не для того ли твой муж уехал в Косово, да? Хотел пережить нечто новое?

Мэри кивнула, — она была не в силах сдвинуться с места, потому что не отрываясь смотрела на безупречную нежную кожу под его ключицей, — расстегнутая рубашка была распахнута. Может, это и есть то, что она открыла для себя?

— А просил ли он у тебя разрешения уехать и оставить тебя одну? — продолжал он. — Ты пробовала его остановить?

Мэри покачала головой. Он был прав.

— Когда в жизни случается возможность испытать что-то новое, это просто необходимо сделать. — Лайам прижался губами к ее лбу и говорил, опустив лицо в ее волосы. — Я всегда хотел встретить такую женщину, как ты. Веселую и зрелую, красивую и умную, и…

— Лайам, остановись, — сказала Мэри. — Может, я и старая, но прекрасно понимаю, когда мне заговаривают зубы, чтобы заманить в постель.

Но все же не такая старая, чтобы забыть, что такое могут говорить и всерьез.

Что он, возможно, говорит это искренне, потому что его жизнь еще не запятнана неудачными связями, разочарованиями, банальными фразами.

— Дай мне закончить то, что я начал, — попросил вдруг Лайам. — Разреши мне остаться и заниматься с тобой любовью.

— Нет, — машинально ответила Мэри, и только потом вспомнила, что живет уже больше не в Тутинге с Крисом, а одна, в квартире над пабом, и вполне может устроить ночь страсти, когда ей только заблагорассудится.

В животе у нее все затрепетало от волнения и страха, и она положила руку Лайаму на грудь, чтобы успокоиться. В тот же момент, почувствовав твердые мускулы под его футболкой, она ощутила еще большую слабость.

— Да, — сказала она, не дав голосу разума успеть вмешаться. Лайам уже принял ее протянутую руку за просьбу снова обнять ее. Она согнула руку в локте, чтобы задержать его на расстоянии.

«Не забывай, ты, может быть, нравишься ему только потому, что ты — опытная женщина и старше него. Не трепещи ты, как юная девственница. Вспомни хотя бы про свой целлюлит».

— Когда у тебя ближайшая смена?