Взрослое лето

— Не будем называть его имя, он уже и так расплатился своей кровью. Служа в ФСБ, я много лет работал с неонацистами. Так вот, когда их активность в нашем лесу возросла и стала понятно, что они ищут ёмкость с газом, я якобы ушёл на пенсию и внедрился — то есть стал здешним лесником. Так было удобно, без всяких подозрений постоянно находиться в лесу и контролировать «чёрных копателей». Ну, а дальше вы всё знаете. Мы собирали грибы, я, нарушив инструкции, шуткой спросил ранее судимого Юрия Железнова, по кличке Утюг, что он делает в лесу. Железнов открыл пальбу, нас с твоей бабушкой тяжело ранили, после мы попали в районную больницу. На следующий день нас отвезли в Москву, в центральный госпиталь. Возвращаться после лечения домой мы не могли, ибо спугнули бы копателей и испортили всю многолетнею операцию, так и не выйдя на организаторов и, самое главное, на заказчиков. Тогда мы, с тяжёлым сердцем, согласились на инсценировку нашей смерти, но оперативная комбинация затянулся на долгих три года. А потом, Мила, ты всегда нас попрекала, что мы не даём тебе жить самостоятельно, вот и представилась такая возможность.

— Папа, как можно!

— Извини, за глупую шутку.

— А для чего нужен этот газ? Ведь война давно прошла?

— С его помощью кое-кто в нашей стране хотел вызвать беспорядки и погромы. Чтобы все боролись против всех, зажечь с помощью крови настоящую гражданскую войну.

— Как жутко…

Девочка умолкла, глядя то на дедушку, то на бабушку, словно припоминая что-то очень важное, о чём размышляла несколько лет и теперь ей во что бы то ни стало надо дать ответ, от которого зависит судьба всего человечества на планете Земля, висящая на волоске.

— Послушайте, получается, все люди и вся наша семья до сих пор находится на той великой войне, — вдруг произнесла Алёна. — Вот дедушка и бабушка чуть не погибли от рук неонацистов, я с мамой и Женей и тоже боролись, как могли. Раненые отец и дядя Аникин лежат в больнице. Оказывается, в мирное время — война совсем близко от нас, только не ленись, просто приглядись и, протянув руку, сорвёшь с неё чёрную вуаль. Выходит, мне, родившейся в двадцать первом веке, надо быть постоянно готовой сражаться за такой привычный мир, за родных и соседей, за эти деревья и ёжиков. И в нашей школе, когда мы с учителями организовывали встречи с ветеранами, то делали это не только для тех, кто воевал на той далёкой войне, но и для себя, чтобы мы знали, а главное, помнили о ней, и в любой момент каждый из нас мог выступить на защиту нашего мира.

— Алёнушка, я рад, что ты сама поняла, на какие жертвы мы пошли с бабушкой ради родины.

— Ура! Так вот почему всё лето мне вспоминалась твоя любимая сказка про князя Всеслава и Верную Охоту!

Вечером полицейский «уазик» тронулся в сторону дороги, урча и переваливаясь с правого колеса на левое, и обратно. Вскоре деревья за ним сомкнулись, и провожающие пошли к сторожке. Алёнка отстала. Среди назойливого стрекота кузнечиков на долю секунды почудилось, что ничего такого не было, все приснилось: убийцы, опасность, погоня. На самом деле все каникулы пролетели под любительский оркестрик вот этих кузнечиков. Она подняла голову, над лесом заблестела вечерняя звезда — Венера, и сегодня взору явилось второе око — неяркое, но грозное — Юпитер.

— Лена, иди сюда! Хватит считать ворон, — позвала мама, вернув дочь с оранжевого неба в реальный мир. — Скорей, тебя следователь ждёт. Темнеет, а ему уезжать пора!

— Да иду. Никто не подумал, что у бедного ребёнка заканчиваются каникулы, а я кроме этого леса этим летом нигде не побывала. Ишачила тут и за следователя, и за полицию.

— Не гунди, тебе это не идёт, — успокоила мама.

Михаил Владимирович курил, сидя на лавочке, на любимом месте деда, и беспардонно стряхивал пепел в заросли лилий. Мама присела на самый краешек и, позёвывая, застёгивала верхние пуговицы кофты, становилось прохладно. Девчонка примостилась рядом со следователем и, нагнувшись, под лавкой заметила пустое блюдце, последние дни ей было не до молока, и ёжик оставался без ужина.

— Дядя Миша, а от меня ёжик ушёл — ведь я его перестала кормить. Правда я его или его братца встречала в лесу, но мне всё равно грустно.

Она толкнула ногой блюдце, и оно со звоном покатилось в крапиву.

— Бывает, но если вы по-настоящему подружились, то он непременно вернётся. Ну а если нет, то терпи. Да учись побыстрее, из тебя хороший следак получится, — следователь умолк на минуту, потушив окурок о ребристую подошву ботинка. — Я ещё хотел тебе сказать, ты уже человек взрослый, и знаю: правильно меня поймёшь.

— Попробую, как коллега коллегу.

— Ты во время допросов, очных ставок, а, тем более, когда тебя будут допрашивать в суде, не говори про… — он умолк, и стал вертеть головой, словно ища подходящее слово среди кустов крыжовника и смородины. — Ну, про этих твоих сказочных персонажей. А то, понимаешь, адвокат, который станет защищать этих доморощенных неонацистов, может потребовать проведение тебе психиатрической экспертизы.

— Даже под пытками никого из своих не выдам!