Взрослое лето

— Собираетесь к Людмиле Александровне или сразу в Велегожск?

— Зачем к ней? — в недоумении ответил капитан, и после, посмотрев в глаза следователя, почему-то добавил — Пока не знаю.

— Странный вы какой-то человек, Жуков, вроде выросли в соседнем посёлке, а я с вами будто живу на разных планетах, и у нас нет ничего общего. Я на Земле, а вы на холодной Луне, с лунным зайцем.

— Почему я странный?

— У вас есть дочь или точнее сказать — у вас есть ребёнок, которого вы не считаете своим, но который считает вас родным отцом, как, впрочем, и весь посёлок, а вы даже не собираетесь с ним увидеться и поговорить. Я не понимаю, почему? Как вас не подозревать?

— Это не ваше дело, но я не буду хамить и возмущаться, утверждать, что вы лезете в мою жизнь, вы следователь и можете меня запросто арестовать или как там это у вас называется, засадить или поместить в камеру! Ну, а потом всё выясните и, конечно, отпустите, даже извинитесь передо мною, но моя жизнь уже будет сломана, поэтому я вам отвечу — мать этого ребёнка мне изменила, то есть предала меня. Вы можете это понять? Поэтому у меня нет уверенности, что Алёна моя дочь. Я же говорил, что мой друг одноклассник мне об этом рассказал. А ему сообщили друзья из посёлка. Всё просто и понятно! Никаких тайн и сказок!

— О, знакомый господин Дмитрий Прозоров! И вас не удивляет, почему он мне хорошо известен?

— Возможно, за годы моего отсутствия, он превратился в преступника или хулигана? Я не знаю, я ничего не понимаю, что здесь происходит. Поймите, я с ним общаюсь очень редко, ну пару раз в год созвонимся и всё, — Жуков поднял глаза и внимательно посмотрел на следователя. — Вы что ли его тоже подозреваете в убийстве, но почему, какое он имеет отношение к Миле и её родителям?

— Да все эти годы он упорно добивался руки и сердца Людмилы Александровны! Обивал пороги, использовал все возможности! Но её родители возражали против брака. Оттого мы тоже его отработали на причастность к зверскому убийству.

— Подождите… так он говорил, что она бледная мымра, зазнайка и ботаничка, а получается сам, того… любил её.

— Того-того, господин капитан. Он с ума сходит до сих пор, совсем недавно предлагал ей руку и сердце. Не знаю, что я сейчас делаю и для чего, но молчать я не собираюсь: вам бы хоть поговорить с Людмилой Александровной. Да и девочка ищет отца, ну не верите, что она ваша дочка, тогда проведите генетическую экспертизу, она не стоит великих денег, а где, я вам подскажу.

— Я подумаю, обещаю, что подумаю. А знаете, Михаил Владимирович, сейчас с моих глаз как пелена спала. Просто я не могу так сразу принять решение. Мы на Северах никуда не спешим, как-никак все малость замороженные.

— Главное, чтобы не отмороженные на всю голову.

— Разрешите идти?

— Идите, но имейте в виду, что можете нам ещё понадобиться. До свидания.

— Прощайте. Хотя я готов, как это там говорится, — оказывать помощь следствию.

Жуков встал и направился поскорее из душного кабинета. Он прошёл по коридору мимо кабинета с приоткрытой дверью и с нескрываемым облегчением оставил здание. Дверь за спиной закрылась, и он словно возвратился в настоящий мир из таинственной пучины, таящей опасность на каждом шагу.

Алёнка в щель незакрытой двери видела, как крепкий мужчина в новых джинсах и голубой футболке с дурацкой надписью «Я не пью и не курю! Я на Севере живу!» вышел из кабинета Михаила Владимировича. Через несколько секунд хлопнула входная дверь. Что-то неуловимо знакомое промелькнуло в его лице и фигуре…

Игорь Жуков вышел из здания следственного комитета и районной прокуратуры и с удовольствием продышался. День выдался ужасный — с самого утра домой нагрянули полицейские, потом добирались до следователя в соседнюю область, а после самое ужасное — бесконечный допрос с вопросами, выворачивающими душу на изнанку, протоколами. Как тут не занервничаешь, когда тебя подозревают в убийстве двух человек. Но теперь это всё позади, остался только растревоженный рой воспоминаний пятнадцатилетней давности. Да немного побаливала голова, и утомление давало о себе знать. Но вот — свежий воздух и ласковое июльское солнце. Выйдя за шлагбаум, он сразу позвонил родителям:

— Мам, привет, у вас там всё нормально? …Что у меня? Всё хорошо, да допросили свидетелем и отпустили, да-да. Нет, сегодня я никуда не поеду… Даже на такси… И переночую здесь в гостинице, а завтра приеду. Нет, к тёте Зое я ночевать не пойду, и не уговаривай. Всё-всё, привет отцу, скажи ему, пусть займётся снастями, как только вернусь, поедем на рыбалку. Пока, у меня садится аккумулятор на телефоне, целую.

Гостиница была рядом, в старинном соседнем доме, с белой лепниной и коваными фонарями, он напоминал маленький провинциальный Зимний дворец Санкт-Петербурга. Игорь прекрасно помнил о ней, поскольку уже не раз останавливался в её номерах, когда приезжал в город. Он повернулся на каблуках и быстрым шагом направился к входу, в эту минуту ему хотелось только борща и жареный кусок мяса, а после принять душ и проспать до утра на хрустящих простынях.