Взрослые игрушки

Часть четвертая Взрослые игрушки

Глава девятнадцатая

– Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! – муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: – Тебе понравится, детка.

Детка.

Блять, тому, кто сказал, что бабам нравится эта пиндосская привычка называть нас детками – надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, Антониобандеросы сраные?

Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им «бе-бе-бе, я так тебя хочу» – тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и ни хуя ни разу не эротично – реакции никакой.

– Сто раз говорила: не называй меня деткой! – я нахмурила брови, и скрипнула зубами. – И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.

– Дура ты. – Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно.

Вторая годовщина свадьбы – это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.

– Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.

Муж оскорбился:

– В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?

Ахуеть. Обезьянка-игрунок, бля. Поиграем. В два часа ночи.

– В дочки-матери? В доктора? В прятки? В «морской бой»?

Со мной сложно жить. И ебаться. Потому в конце концов муж от меня и съёбся. Я ж слова в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном…

– В рифмы, бля! – не выдержал муж. Пакля!

– Хуякля. – На автомате отвечаю, и понимаю, что извиниться б надо… Годовщина свадьбы ведь. Вторая. Это вам не в тапки срать. – Ну, давай поиграем, хуле там. Во что?

Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.

– Хочу выебать школьницу!

Выпалил, и заткнулся.

Я подумала, что щас – самое время для того, чтоб многозначительно пукнуть, но не смогла как ни пыталась.

Повисла благостная пауза.

– Еби, чотам… Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.

Супруг в темноте поперхнулся:

– Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей будешь ты.

Да говно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам что свиней резать, что ебаться – лишь бы кровища…В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества что ли? Как нехуй делать!

– Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?

Самой уж интересно шопесдец.

Кстати, игра в школьницу – это ещё хуйня, я честно говорю. У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Как будто вы прям никогда с сосиской не еблись… Пообещал он ей за это сто баксов на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже переться от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдруг её муж говорит: «Упс!». Девка оборачивается, а муж сидит, ржёт, и сосисную жопку ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: «А где остальное?», а муж (кстати, его фамилия – Петросян. Нихуя не вру) уссывается, сукабля: «Где-где… В жопе!» И Марина полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась. И сто баксов не помогли.

А тут всего делов-то: в школьницу поиграть!

Ну, значит, Вова начал руководить:

– Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходишь ко мне домой пересдавать математику. А я тебя ебу.

Как идея?

– Да пиздец просто. У меня как раз тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумеется, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар.

– Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное – он белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.

Какая, бля, дудка? Дудка ему нахуя?

– Халат спизжу. Фартук возьму. А дудка зачем?

– Дура. – В очередной раз унизил мой интеллект супруг, – в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёшь? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.

Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке – сила. Это ж все знают.

В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был счастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и мудаки.

В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щеку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь нашей с мужем спальни:

– Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?

– Это ты, Машенька? – отвечает из-за двери Вова-извращенец, – входи, детка.