Взрослые игрушки

Вот этого надругательства Юлька уже не вынесла, и мы с ней перевелись в другую поликлинику. Тоже районную, но настолько нищую, что у них даже микроскопа лишнего нету, чтоб витамины в говне поискать. И наш кал в этой поликлиникенахуй никому не был нужен.

Как оказалось, у нас и токсоплазмоза не было, и дети родились непохожими на Ваню Рубля, а то, что они похожи на моего мужа — выяснилось только пять лет спустя, но это уже другая история.

А наша советская медицина навсегда останется самой ахуительной медициной в мире. Это вам подтвердит любой лоботомированный инвалид, и Ваня-Рубль в частности.

Зато я теперь точно знаю, что в говне есть витамины.

Глава 13. Хеллоуин

Праздники выдумывают буржуи. От нехуй делать, скорее всего.

Раньше, вот, заебись было: два больших праздника в году. Новый Год и Восьмое Марта имени Розы Люксембург. И с развлечениями всё понятно: на Новый Год поблевать салатом оливье с балкона, и покидать соседям в почтовые ящики китайские петарды, а на Восьмое Марта получить пиздюлей от любящего супруга. А потом кто-то, блять, начал хуйнёй страдать: Валентинов день какой-то придумали, сердечки-валентинки, романтические ебли под индусские благовония, и Хеллоуин до кучи.

Какой Хеллоуин в России, а? Вы пробовали в конце октября выползти ночью на улицу с тыквой на голове, постучать в первую попавшуюся дверь, и запеть: «К вам детишечки пришли, тыкву нахуй принесли, дайте быра нам конфет, а не то нассым в еблет»?

И не пробуйте. Россия — не Америка. Конфетами у нас по ночам просто так никто не разбрасывается. А вот пизды дадут определённо. В общем, буржуйские развлекухи нашему российскому менталитету чужды. И лично мне — в особенности. Я вообще праздники не люблю, ибо всегда потом почему-то отмываю посуду и хату до августа.

А Хеллоуин просто ненавижу.

* * *

Телефон исполнил песню «Подруга подкинула проблему, шлюха», и я подняла трубку:

— Чо нада?

— Бабла, мужиков с большими хуями, пару ящиков пива, и голую китайскую хохлатую собачку. — Серьёзно ответила в трубке Ершова, а потом заорала — Чо за вопросы?! «Чо нада»… Шоколада! Ты меня ждёшь? Я уже стою у твоего подъезда, и не знаю кода! Говори немедленно, на улице ледниковый период.

Старость не радость. Сначала начинаешь забывать, что ждёшь гостей, потом впадаешь в маразм, и начинаешь ссать в штаны, а потом смерть, и братская могила на ассенизаторских полях в Люблино.

— Нажимай четырнаццать, потом ключ…

— Где тут ключ?!

— В пизде, Юля! Он там нарисован на кнопочке!

— Я нажала. Там гудки вначале пошли, а потом какой-то дед сказал, что щас меня помоями обольёт с балкона… Говори нормальный код!

— Не хватало бабке горя — так купила порося… Стой на месте, щас спущусь.

Спускаюсь вниз, забираю околевшую Ершову с улицы, и тащу её домой.

— Ты нашла пу-пу-пушыстую мишуру? — Стучит зубами Юлька. — А шшшшшшортики блестящие?

— Где я, блять, найду тебе мишуру с шортами?! Я похожа на Верку Сердючку?

— На дуру ты похожа. — Лифт приехал на четвёртый этаж. Выходим — Я знала, что ты нихуя не запасливая баба, поэтому привезла тебе мишуру, шортики, и красный лифчик третьего размера. Вата у тебя есть?

— Нету. У меня есть Тампаксы и прокладки Олвейз «от уха до уха». Дать?

— Взять, блин! В лифчик чего тебе пихать будем?

— А… — Вспоминаю, зачем приехала Ершова, и вздыхаю: — Носки махровые пихну. Вспомню детство золотое.

— Да-да. Напихай носочков своих полосатеньких, Буратина бля. Лифчик, напомню, кружевной! Прозрачный! Надо чонить такое, сисечного цвета. Что у тебя есть сисечного цвета?

— Ну… — Задумалась. — Ну, хуй его знает… Колготки есть. Бронзовые.

— Однако, ты высокого мнения о цвете своих сисек. — Ершова заржала. — А синие колготки у тебя есть?

— А то. — Я обиделась. — Цвета тухлого ливера. Но это спешал фо ю, Ершова. Охуенно подходят к твоему лицу. Кстате, будешь тут выёбываться — ваще никуда не пойду.

— Пойдёшь. — Махнула рукой Юлька. — Там же будет Дима Пепс.

— Это шантаж, Юля.

— Нет, это заебись, Лида. Это очень за-е-бись!

* * *

*За месяц до описываемых событий.*

— Праздника хочется чота… — Ершова потянулась всем телом, и хрустнула шеей. — Праздника. Феерии. Пьянства с алкоголизмом. Куража. Ебли, в конце концов, праздничной. Какой там у нас следующий праздник?

— Праздник сенокоса.

— Говно праздник. Как-то с куражом не ассоциируется. Что ещё?

— Новый Год в декабре.

— Долго. Это очень долго ещё. Вспоминай, чо там ещё есть.

— Пошла ты в жопу. Сама вспоминай.

— Сентябрь, октябрь… — Ершова напряглась.

— Ноябрь потом… — Подсказала я.

— Иннахуй. Сама помню. Слушай, а чо в октябре у нас? Вот в башке крутится праздник какой-то — а вспомнить не могу.

— День рождения у Димы Борода-в-говне.

— Блин, Бородулькин меньше всего похож на праздник. Есть ещё чота… Слышь, как эта моча называется, когда надо наряжаться в блядей, и ходить по улице с тыквой?

— Хеллоуин. А почему именно в блядей?