Взрослые игрушки

С лёгкостью вскочив утром с кровати, чего я не делала уже больше месяца, я угостила свою жопу порцией Диклофенака, и, пританцовывая подошла к зеркалу. Две секунды я соображала, что мне делать, а потом заорала.

Я была жёлтого цвета. Вся. Целиком. Жёлтая как канарейка. Жёлтые руки, жёлтая жопа, жёлтое лицо. И только белки моих глаз были апельсиново-оранжевыми.

То, что это был гепатит — сомнений не возникало. Осталось только понять — где я его могла подхватить. Отревевшись, я набрала Юлькин номер, и начала издали:

— Ершова, а гепатит это смертельно?

— Смотря какой, охо-хо, блять… — Пробасила Юлька, и я поняла, что сегодня уже суббота. — Если гепатит Б — то помрёшь. Если А — погадишь белыми какашками, и нихуя тебе не будет. А если гепатит С — то вообще ко мне не приближайся.

— А если я вся жёлтая — это у меня какой гепатит? — Спросила я, и зажмурилась.

— Жёлтая? — Юлька повысила голос. — Глаза, сука, оранжевые? Пожелтела ты, перхоть гуммозная, за одну ночь? Отвечай!

— ДА!!!

— Манда. Я тебе что про лекарство говорила, а? Я тебе говорила, что нельзя больше одного укола?! Не ври мне, клизма копеечная, что ты его сама не колола! Колола, сволочь опухшая?!

— ДА!!!

— Охо-хо, блять… Охо-хо… Ну вот и ходи теперь неделю как торчок гепатиный. Пусть от тебя народ пошарахается на улице. Пусть дети малые над тобой посмеются, а мамашки ихние пусть в тебя пустыми бутылками кидаются на поражение. Авось, попадут хоть разок. В голову твою червивую.

— Юля! — Я рыдала в голос: — Это ведь не страшно?

— Ещё как страшно. Вот у Толясиковой бабки то же самое и было. Скоро начнёшь меня за мужика принимать и за промежность цапать алчно. Дура жёлтая. — Ершова начала успокаиваться. — Сходи в аптеку, купи травку наркоманскую. Называется солянка холмовая. Её все гепатитные пьют, чтоб не желтеть как некоторые уродины.

— Я исцелюсь, Юля?

— Вряд ли. Но хуже тебе точно не станет, охо-хо, блять.

На улице бушевал май. Стройные девицы в пирсингах нагло нервировали своими бесцеллюлитными ногами, из подвальных тренажёрных залов выползали накачанные мачо в пидорских белых майках-боксёрках, а я шла в аптеку за холмовой солянкой.

В водолазке, перчатках, и в бейсболке, которая не скрывала моего, китайского цвета, лица.

В аптеке почему-то было людно. Толпа молодёжи затаривалась к майским праздникам гандонами, пластырем и тестами на беременность, пожухлые старушки требовали слабительного и валидола, прыщавые подростки, нервно трясясь, покупали шприцы. А я жаждала холмовой солянки. Правда, о том, что это называется солянкой — я уже забыла. Но это меня не смущало. Я точно знала, что эту травку пьют все гепатитные наркоманы. Аптекарша точно должна знать название.

— Здравствуйте. — Сказала я аптекарше, и сняла бейсболку. — У меня, знаете ли, небольшая проблема…

— Вижу. — Сказала аптекарша, и отошла подальше от прилавка. — В наше время ВИЧ-инфицированные люди живут очень долго. Возьмите на стенде брошюрку «Всё что вы хотели знать о СПИДе».

Я оглянулась. В аптеке не осталось никого кроме меня и трёх подростков с баянами, которые, ничего не замечая, делили свою покупку на троих.

— Ты ошиблась, солдатка. — Я попробовала искромётно пошутить. — Мне нужна травка для гепатитных пожелтевших наркоманов. Чтобы исцелиться. Названия не помню. Но что-то связанное с каким-то супом. То ли щами, то ли бульоном.

— Ромашка? — Предположила аптекарша.

— Не уверена. — Подумав, ответила я.

— Карсил? — Подсказали подростки со шприцами, и приветливо мне подмигнули.

— Активированный уголь? — Внесла свою лепту уборщица.

— Дайте ей солянку холмовую, гы-гы-гы. — Послышался рядом знакомый голос. — Передознулась, гы-гы-гы?

Я обернулась и увидела знакомую бородёнку ревматолога.

— Живучая ты, Лидия Вячеславовна, гы-гы-гы. Дайте-ка мне вон те презервативы. И солянку тоже дайте. Две.

На улицу мы вышли все вместе: я, ревматолог и три наркомана.

— Есть чо? — Тихо спросил меня один из торчков.

— На жопе шерсть. — Ответила я. — Иди нахуй, у меня просто желтуха.

И повернулась к ревматологу:

— Сколько с меня за солянку?

Бородатый врач ещё раз заржал, стянул с меня бейсболку, и бесстрашно посмотрел в мои ясные оранжевые глаза:

— Пошли в кино, Лидия Вячеславовна. В малом зале щас «Реквием по мечте» повторяют, гы-гы-гы. То, что доктор прописал.

— Не могу. — Я натянула шапочку обратно. — Я жёлтенькая. Надо мной люди насмехаться будут.

— В зале темно. Никто тебя там не разглядит. А пойдём мы на места для поцелуев, гы-гы-гы. Меня, кстати, Женей зовут.

— Что ж ты Женя, пидор бородатый, меня напугал до энуреза? — Я взяла врача под руку.

— Хуле ты мне нагнал про инвалидность и ржал при этом паскудно, убийца в белом халате?

— А на хуя ты выскочила из кабинета в жопу раненым джигитом? — Женя наклонился, и заглянул под козырёк моей бейсболки. — Я не успел тебе сказать, что пошутил.

— И хорошо, что не успел. — Я широко улыбнулась жёлтыми губами. — А то я хуй бы с тобой в кино пошла, доктор Зойдберг, блять…

Здоровье надо беречь.

Это мне с детства школьная медсестра внушала.

В отрочестве — моя бабушка-покойница.

В юности — Ершова.