Взрослые игры

– Я понимаю, что у вас назначена встреча с Мар… эм, мистером Редкиным, чтобы обсудить фотосессию для новогодней рассылки и участие студентов в программе финансирования. – Она ждала соответствующего ответа – в духе Кейт.

Я чувствовала себя так, будто голову мою набили песком.

– Кейт?

– Ага. Я хотела сказать, да, встреча «Чудес». Жду с нетерпением. – Возьми себя в руки. Возьми себя в руки. Я не могла. – Послушайте, доктор Крюгер… ну, вы знаете, как важно, чтобы, хм…

Добродушная улыбка сменилась озабоченным выражением лица.

– Никто не должен знать, хорошо? Никто! Я хочу сказать, да, мы об этом говорили, и вы сказали… но я все еще по-прежнему… это пугает меня… – Во рту у меня пересохло. – Никто никогда не должен знать. Мои родители… Я этого не перенесу. Это все испортит, как и всегда. Я хочу сказать, насчет полного имени и…

– Кейт… – Улыбка вернулась. – Я понимаю это больше, чем кто бы то ни было. Я с этим полностью согласна. – Она закрыла папку. – И я буду повторять это снова и снова. Я буду повторять это столько, сколько вам нужно. – Доктор Крюгер встала, взяла папку, положила ее в шкаф и закрыла его. – Это ваша привилегия. – Она стояла у шкафа.

Сердце стучало у меня в голове.

– Только я и мисс Гудлэйс, и ни один учитель, никто из персонала и уж конечно никто за пределами этого офиса. Я обещаю, Кейт. Вам легче?

Я тоже встала.

– Да, мэм. Спасибо.

– Хорошо. В это же время в следующем месяце очередная аттестация, и я ожидаю от вас серьезной работы над темой эссе. – Крюгер вышла из-за стола. Прежде чем открыть дверь, она наклонилась ко мне:

– Я гарантирую, Кейт. Стопроцентно. Верьте мне.

Я кивнула и наградила ее одной из лучших своих улыбок.

Я никому не верю.

14 ноября, суббота Оливия

Ранняя зима выбелила город. Голые ветви скребли пепельно-серое небо. Приглушенный коричневый и грязно-серый цвет ноября успокаивал Оливию. Зимняя копоть Нью-Йорка отражалась в ее душе. Она знала, что так не должно было быть, и хотела бы, чтобы было иначе. Нормальные люди… люди, которые не… помрачнели некоторым образом… любили другие времена года. Но весна, осень и лето с их броскими, пафосными цветами, казалось, насмехались над ней.

В ноябре Оливия знала, чего она хочет.

Они с Брюсом побрели прочь от окна. Ей надо было подготовиться. Кейт и Оливия договорились встретиться с остальными «Чудесами» на ужине в «Тент», в одном из дюжины ресторанов и клубов, принадлежавших отцу Серены. Оливия лучше бы осталась дома с Кейт и Брюсом, но Кейт настаивала, а с Кейт было хорошо. Кроме того, она могла бы найти способ рассказать Марку об ужине, когда увидит его в школе. Она подумала об этом и решила, что это забавно. Марк. Он вторгся в ее мечты, ее мысли. В мечтах он делал с ней всякие вещи, распалял ее. Собираясь, Оливия представляла, что собирается на встречу с ним.

Ресторан был полностью задрапирован шафранового цвета шелком. Свечи сияли, и на фоне драпировок посетители казались намного более привлекательными, чем были на самом деле. Специально для столика мисс Серены подавали одно за другим блюда индийской кухни.

– Это великолепно! Лучше и быть не может, Серена! – заверила Оливия их хозяйку. Но на самом деле это было далеко не так вкусно, как тот пир, который устроила Кейт во время их забега по Чайна-тауну. Девушки обменялись понимающими взглядами.

Поскольку, очевидно, в ресторане отца у Серены были привилегии, «Чудеса» пили много, а Серена – больше всех. Даже Кейт взяла второй «Кингфишер».[14] Оливия нянчила бокал шабли, тогда как Серена, Морган и Клэр нырнули в бокалы сангрии, приправленной кардамоном. Они с рекордной скоростью скатывались в откровенность. Началось все с того, что Кейт сделала Серене комплимент по поводу стиля ее отца.

– Да, его великолепный стиль. – Серена потянулась за следующим бокалом. – Стиль моего отца включает в себя двадцатитрехлетнюю блогершу из Лондона. И, очевидно, на этот раз всё всерьез.

– Ох, это отвратительно! – Морган, наименее сдержанная из «Чудес», закинула руку на плечо Серены. – Развод?

Серена кивнула.

– Ага, и поскольку большая часть этого, – она жестом обвела зал, – принадлежит семье моей матери, то все будет очень громко, очень некрасиво и очень быстро. – Она глотнула сангрии. – Ну хоть в газетах об этом будут писать по большей части в Лондоне, а не здесь.

– Как бы я хотела, чтобы мои родители развелись, – простонала Морган. – Они столько раз разъезжались. Мне порой кажется, что у нас в доме – вращающаяся дверь.

– Я не знаю, – сказала Клэр. – Мои родители развелись, когда мне было два года, и я вижу отца, наверное, дважды в год. Остальные… моя семья… ну, если вы читали «Безумные богатые азиаты»,[15] это о них. А как насчет тебя, Кейт?

Оливия задержала дыхание.

– Они умерли, забыли?

– Черт, прости. Я такая…

– Нет, нет, это… не переживай. Это даже неплохо, что вы все время забываете об этом.

Оливия почувствовала, что обязана высказаться.