Взрослые ответы на детские вопросы

Лиза (вскакивая с места). Оставьте меня в покое! Меня все ненавидят! Ты, ты виновата, что я такая! Толстая, некрасивая, глупая! (Видит свое отражение в зеркальной двери.) Зачем папа наставил тут этих чертовых зеркал! Он меня не любит!

Софья Георгиевна (стараясь говорить спокойно). Лиза, послушай, ты просто еще не сформировалась. И пока – гадкий утенок. И потом – тебе пора начать за собой следить. Прекрати есть в «Макдональдсе». Начни ходить на конный спорт, я же тебя устроила. И не лежи в кровати в обнимку с компьютером… Между прочим, у тебя могла быть такая же прекрасная фигура, как у меня.

Лиза (со злобой). Хватит! Перестань! Вот, вот, посмотри, что мне в карман вчера после физры в куртку подложили!

Дочь в слезах и со злобой бросает скомканную бумажку.

Мать ее поднимает. Пытается прочесть. Но дочь выхватывает и громко истерически кричит, потрясая листком.

Лиза. Всем! Всем! Всем! Сегодня день травли Хрюши! (Разражается рыданьями и вдруг начинает говорить серьезно, спокойно.) Это не-вы-но-симо! Я не хочу жи-ить!

Пауза. Мать, потрясенная, кидается к дочери. Обнимает.

Целует. Хочет тоже разрыдаться, но овладевает собой и говорит твердым, уверенным голосом.

Софья Георгиевна. Лиза, Лиза! Как ты можешь так говорить из-за каких-то идиотов? Кто это написал? Кто? Скажи! Опять Климов с Рабадановым?

Лиза. Не-ет, девочки!

Софья Георгиевна. Как – девочки?

Лиза. Метла!

Софья Георгиевна. Что, Метелкина? Дочка завуча?

Лиза. Вот именно! Светочка Метелкина. Всех девчонок на меня натравила. Даже Диана Рабаданова – и эта тихоня меня смеет дразнить. У-У-У! (Плачет.)

Софья Георгиевна. Нет, я этого так не оставлю! Мы их жалеем – бедные, несчастные, беженцы из горячих точек… А они травят мою дочь! А Климов каков? Вот скотина! Такая у него хорошая мама. Всегда на родительских собраниях за своего Андрюшу извиняется: ее Андрюша хороший, а она – мать-одиночка, день и ночь работает корректором, чтобы сына вывести в люди… Всех жалко! Но почему должна страдать моя дочь?

Лиза. Я хочу в экстернат! Не пойду в школу!

Софья Георгиевна. Не говори глупостей. В середине года какие переходы? Подожди… Я что-нибудь придумаю! Ты же знаешь свою мамочку, я всегда найду выход! Нет безвыходных ситуаций.

Лиза (стоя в растерянности, готовая заплакать). Все, все против меня!

Софья Георгиевна подходит к дочери, обнимает, гладит по голове.

Софья Георгиевна. А помнишь Пузыревскую, которая тебя донимала в прошлом году? Проходу не давала. А как я ее подстерегла, помнишь? Спряталась за дом. А потом – как выскочила и треснула со всей силы этой Пузыревской по морде рукой в перчатке! Как эта дрянь испугалась! И подружки ее – подпевалы трусливые – в миг испарились. А я схватила Пузыревскую за шкирку так, что с нее шапка слетела. «Вот, – говорю, – как шапка твоя отлетела, так и голова твоя отлетит, если ты посмеешь хоть раз тронуть мою дочь. Поняла?» А она как запищит: «Ой, тетенька, я больше не буду! Ой, тетенька, простите, ой отпустите!»

Когда Софья Георгиевна это рассказывает, то в лицах разыгрывает эту сценку, корчит рожи, прыгает и хохочет. Дочь тоже постепенно начинает улыбаться, а потом они смеются и кривляются вместе.

Софья Георгиевна. А ты помнишь, какая у нее была рожа!

Лиза. А как она меня потом в школе боялась! Как увидит – тут же линяет.

Софья Георгиевна. Ну вот, справились с Пузыревской – и Рабадановых одолеем. Ну ладно, беги в музыкалку, а то Анна Владимировна тебя заждалась.

Дочь заходит в свою комнату и выходит с папкой для нот. Софья Георгиевна в это время смотрит на рояль.

Лиза (серьезно, стоя в дверях). Ма-ам, не говори папе, что я не ходила в школу.

Софья Георгиевна. Конечно, не скажу. Его нельзя расстраивать. Он ведь только вышел из больницы.

Софья Георгиевна целует Лизу. Дочь надевает наушники.