Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть I: Ци-Гун

Однако вскоре он обратил на меня внимание еще раз. Как-то во время урока физкультуры в зал зашли здоровенные молодцы (потом он сказал, что это была институтская секция бокса) и стали переодеваться, не обращая ни на кого внимания. Наш молодой препод тут же завелся и сказал, что неприлично так вести себя в присутствии девушек (которых в нашей группе было большинство). Как по мне, так наш препод был полностью прав, но «секция бокса» считала иначе. Чужой препод был им никто и они прямо спросили, не хочет ли он лично вывести их. Препод сказал: «Конечно, хочу». Потом еще раз посмотрел на добродушных хохочущих здоровяков и добавил чуть тише: «Но не готов». Тут не выдержал я и сказал, что я, наоборот, не хочу, но готов. Наш худощавый фехтовальщик и тот не выглядел внушительно, а уж я тем более, так что здоровяки стали ржать еще сильнее. Но тут пришел их «боксерский тренер», которого здоровяки слушались беспрекословно, и тут же выгнал своих подопечных из зала. Он даже оказался настолько вежливым, что извинился за их поведение!

Так вот, о призе. Как оказалось, парень, которого я положил в ринге, и был заводилой в той компании, которая потешалась над нашим фехтовальщиком в тот раз. Я его, конечно, в лицо тогда не запомнил, чего там запоминать – груда мышц, какое уж там лицо. А вот наш фехтовальщик, оказывается, его заприметил хорошо. Об этом я узнал, когда на следующем уроке физкультуры он тихо сказал мне: «На занятия по физкультуре можешь вообще не ходить. У тебя в этом семестре зачет, и в следующем зачет, и до конца курса физкультуры тоже зачет. Это тебе от меня благодарность. За того боксера».

Сам боксер тоже приходил ко мне поговорить про боевые искусства и про то, как ему понравилась моя техника и что он тоже бы не прочь освоить такую. Но было сразу видно, что это просто треп, что со своим любимым боксом он не расстанется никогда. В общем, было понятно, что это «не мой ученик», и, любезно поговорив, мы расстались. С ним приходил и его тренер, который без умолку говорил про бокс и все предлагал мне идти к нему тренироваться. Мол, он сделает из меня чемпиона мира в легчайшем весе. Было смешно: мне тренироваться у этого толстяка, который, может, когда-то и был, как он говорил, «мастером спорта», а сейчас просто жирный и много говорящий человек. Да и чемпиона из меня делать нечего. Я и так чемпион.

Во Вьетнаме на всеармейском чемпионате по рукопашному бою я занял второе место. Моего соперника его земляки-судьи «тащили» на первое место. Несмотря на то что в финале я его «положил на пол», мне все равно дали второе место, сказав, что победил я его не по правилам. Хотя какие правила могли быть в армейском рукопашном бое?

Вскоре этот парень погиб от разрыва бомбы. Мне было жаль его, со временем он мог бы стать гордостью вьетнамских боевых искусств. Но как бы там ни было, я был чемпионом вьетнамской армии (и это во время, когда весь Вьетнам был армией). Иначе говоря, я был самым сильным молодым мастером Вьетнама. Разумеется, были и старые мастера, вроде моего деда и учителя Вана. Но те в поединках никогда не участвовали. Даже мой отец в последнее время уже стал отказываться. Правда, в последнее время его никто уже и не вызывал: боялись, что согласится.

Вскоре в «мою дверь постучали». Ну, если не так многозначительно, то меня нашли люди, которые давно и, надо сказать, совершенно безуспешно тренировались. Нормальные ребята, ну, может, немного хулиганистые. Но все в пределах допуска, трудно найти ангела, который бы мечтал заняться боевыми искусствами.

С этими было все и хорошо и плохо. Хорошо было то, что ребята они были, в общем, неплохие, а плохо то, что они совершенно не понимали моих азиатских методов обучения и как им следует относиться ко мне, чтобы я начал их по-настоящему учить. Я для них был какой-то странный желтокожий человек, которого они попросили с ними позаниматься и который согласился на это. Заметьте, при этом я тогда учил их совершенно бесплатно, как учили меня. Но никакой благодарности они ко мне явно не испытывали.

Уже потом, когда у меня появилась настоящая группа, один из тогдашних учеников принес журнала Official Karatе, где было интервью с вьетнамским мастером, который перебрался в Париж. Самого мастера я не знал, он был намного старше меня, но про семью его слышал. Мне о ней рассказывал дед. Биография мастера в том виде, в котором она была описана в журнале, практически полностью совпадала с тем, что я слышал от деда.