Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть I: Ци-Гун

В общем, получалось пять человек. Подумав, я согласился: пять так пять. На первых порах возьму в качестве помощника-подмастерья еще одного вьетнамца. Так, ничего особенного, но для начала хватит, а там группа, несомненно, уменьшится. Если не уменьшится сама, я помогу. А когда останется пара человек, тогда я и помощника выгоню. Как раз к тому времени ребята будут работать лучше, чем он, и его услуги больше не понадобятся.

Все так и вышло. Первым ушел человек, которого взяли, чтобы он «не вставлял палки в колеса». Ему надоело быстро. Он сам уже много лет преподавал, и вновь примерять роль ученика ему не хотелось. Тем более становиться учеником человека, которому было все равно, кто, где и сколько лет занимался или даже сам преподавал. Меня интересовало только, что человек умеет.

Не увидев с моей стороны особого уважения к его положению в местном «карате-сообществе», сэнсэй тихо исчез – он просто перестал ходить на занятия. Однако память о себе он оставил, подарив мне фирменный японский черный пояс. В те времена подобная вещь была огромным дефицитом, таких поясов практически ни у кого не было.

Через несколько дней ко мне, смеясь, подошел Володя. Он вообще был смешливый, но такой хохот даже для него казался чрезмерным. Когда он смог говорить, между нами произошел следующий диалог:

– Наш сэнсэй требует, чтобы ты вернул ему его черный пояс.

– Но он же подарил мне его.

– Но все равно требует его назад.

– Подарок назад? Это у вас так принято?!

– Нет, у нас так не принято.

– Передай ему, что я, конечно, верну ему его пояс. Какие проблемы. Только пусть придет и возьмет сам.

Никто, конечно, за поясом не пришел. Думаю, что здесь не нашлось бы человека, который бы на это решился.

Так что «минус один», решил я. И дальше все решилось само собой. Из четырех человек серьезно занимались только двое. Другие двое тоже были прекрасные ребята, но, видимо, «по судьбе» складывалось так, что для серьезных занятий у них просто не было времени.

Искать причину для того, чтобы «уволить» помощника, не пришлось. Однажды зимой, выпив лишнего, я решил остаться в общежитии, а на занятия отправил его одного. Вообще-то ребята давно знали ему цену – я видел, как они вели себя, когда он начинал им что-то показывать. Они воспитанные были, вежливо улыбались и благодарили, но уже начинали переглядываться, когда помощник показывал не так, как это делал я. Мало того, я стал замечать, что они сдерживают удар, чтобы мой «ассистент» (тоже, помощничек) не пропустил его.

Уже потом до меня дошло, что помощник впервые пошел на тренировку один, без меня. И тут он решил развернуться. Он сделал сразу две непростительные ошибки, каждой из которых было достаточно, чтобы выгнать его. Во-первых, он без моего ведома начал демонстрировать технику длинной палки, хотя я твердо сказал ученикам еще на первом занятии: «никакого оружия, пока каждый из вас не овладеет техникой безоружного боя». Но это было еще кое-как. Может, это я и простил бы ему – все равно время оружия приближалось. Морду, конечно, набил бы, но без свидетелей и так, чтобы не осталось следов побоев.

Но то, что он сделал еще, вообще ни в какие ворота не лезло. Он явился на занятия со своей девицей. Видел я эту девку. Весила она как минимум вдвое больше, чем сам помощник, а одетая в шубу и замотанная в пуховой платок (зимой дело было) выглядела просто как шар. Если учесть, что она была почти на голову выше его, то можно себе представить, как выглядела эта парочка. Что он в ней нашел, я не знаю, но выделывался он перед ней, как только мог. Старался так, что даже решился притащить ее на занятие, хотя прекрасно знал, как я к этому отношусь. Старое правило: никаких баб на занятиях! А не бывает старых правил без глубокого смысла. Когда на занятиях появляется женщина, основное внимание переключается на нее и часто случаются травмы, которые бы не произошли, если бы внимание учеников было там, где ему положено быть. Да и какое это занятие, если ученики больше косятся на девку, чем смотрят на учителя?!

В общем, узнав об этом, я выгнал помощника без всяких дальнейших разговоров. Меня он боялся до дрожи в коленях, так что исчез, как его и не было.

Несколько позже я узнал, что мои ученики поступили с ним весьма гуманно: они нашли людей, готовых платить за занятия с «настоящим вьетнамцем». При этом мастер он или нет, они даже не спрашивали. В те времена считалось, что если вьетнамец, значит обязательно мастер.