Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть I: Ци-Гун

Если бы Пятачок точно знал, какой зверь носит имя «Слонопотам», то, может, он и не боялся бы его.

Наша трактовка

Любому ребенку известно, что конфету в красивой обертке хочется съесть больше, чем конфету, завернутую в простенькую бумажку. Соответственно, любой взрослый понимает, что такая «красиво завернутая» конфета продается заметно лучше.

Древние китайские мастера тоже понимали и этот принцип, в результате чего любой уважающий себя, «приличный» Ци-Гун имеет «достойное имя». И это действительно важно, ведь первое, с чем встречается человек, желающий изучать Ци-Гун, – это название того или иного его стиля. И чем оно красивее, необычнее и таинственнее, тем лучше, тем выше вероятность, что человек заинтересуется тем, что кроется под таким замечательным названием.

Само собой, к любое такому названию «прикладывается» соответствующая история, с большей или меньшей степенью объясняющая его. Мало того, разные мастера одной и той же школы по-разному истолковывают это название, вплоть до того, что находят в нем не только слова, но и различные цифровые сочетания. И это не потому, что кто-то из них разбирается лучше, а кто-то хуже. Просто часто имена эзотерических практик бывают очень многослойными и толковать их можно весьма по-разному.

Сказка об именах и названиях (Рассказана мастером Минем)

«Эта жизнь – иллюзия, основывающаяся на симпатиях и антипатиях, – пустое сновидение, представляющееся реальным во время сна, но оказывающееся ложным при пробуждении». (41)

«Гуру Вачака Коваи»

– Все эти красивые названия техник в Кхи-Гонг и воинских искусствах – это такая же иллюзия, как и те, о которых я тебе уже говорил, – совершенно неожиданно завел речь Ван. – Как ты думаешь, почему твои предки, создавшие ваш фамильный стиль, назвали его стилем тигра?

Ответ казался мне таким очевидным, что я никогда над этим не задумывался и никогда не спрашивал об этом у деда. Однако, зная привычку Вана задавать каверзные вопросы, я не торопился с ответом.

– Ты, наверное, думаешь, что твои предки подсмотрели манеру боя тигра, а потом, подражая ему, создали свой семейный стиль?

– Ну, наверное, так, – протянул я, зная, что Ван сейчас спросит еще что-то, чего я от него никак не ожидаю.

– Может, и так, – неожиданно легко согласился Ван. – А может, они сначала придумали свой способ рукопашного боя, а потом назвали его стилем тигра, потому что тигр красивый, сильный и страшный? А может, они украли чужой стиль и, чтобы сделать его своим, просто поменяли ему название?

Тут я решил сделать вид, что обиделся. Хотя на самом деле я на Вана уже давно не обижался. Тем более он всегда говорил правду. Мне во всяком случае.

– Да ты не притворяйся обиженным. Это обычная практика. Скажу более мягко: «позаимствовали». Более того, мой стиль «Счастливый путь», история которого записана в наших семейных книгах и потому мне прекрасно известна, весь «позаимствован». Чаще всего воинский стиль происходит от какого-то одного человека или одной семьи, возникает из какого-то одного приема, одного принципа или метода, растет изнутри наружу, а потом расцветает, как цветок из семени. У нас было не так. В то время все воевали со всеми. Воины моей семьи сражались с воинами разных народов, у которых были совершенно разные стили. Из всех этих стилей и возник «Счастливый путь». Так что у нас все было, как если бы стиль рос снаружи внутрь. Мои предки отобрали все лучшее из того, что видели, и разработали общую методику, некий общий стержень, объединивший все, с чем они сталкивались. Если тебе будет так легче, то можешь сказать, что наш стиль состоит из кусков, которые мы выкрали из других стилей. Можешь, если хочешь, назвать это иначе – обменом опытом. Это не важно, ибо все это только слова. На самом деле без такого обмена воинское искусство просто не развивалось бы. А так каждый берет то лучшее, что видит у других, и использует, предварительно «подправив» под свои умения, потребности и возможности.

– Да я и не обижаюсь, – сказал я, – просто удивился. Никогда не думал, что так может быть, что сначала придумали какой-то стиль, а потом просто приделали ему название. Тогда получается, что он мог называться, например, стилем леопарда или еще как-нибудь?

– Похоже, до тебя начинает доходить, – снисходительно сказал Ван. – Да, мог, потому что название, как я тебе много раз говорил, это просто слова, не более чем сотрясение воздуха. Суть же стиля не изменится, даже если ты его назовешь стилем пузатой лягушки, драного кота или беззубого крокодила.

Важно, чтобы ты постиг внутреннее состояние тигра, но это снова не что иное, как состояние ума.