Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть III: Мудрость

Полезная книга, если ее читать без восторга и излишнего восхищения подвигами «древних героев». Конечно, они были героями, но если человеку морочить голову, то из любого можно сделать героя. И для этого не много нужно: общая идеологическая платформа и постоянное, ежедневное, ежечасное, ежеминутное вдалбливание одного и того же. Причем желательно с детства. И кстати, разве твое родное вьетнамское государство тебя не так воспитывало? Правда, с тобой у них не очень хорошо получилось. Но это только потому, что тебе с детства вправили мозги и приучили слушать одного человека – себя.

Когда Кань заговорил об «общей идеологической платформе и постоянном вдалбливании одного и того же», я вспомнил, что в свое время показал мне Володя. Тогда он учился в строительном институте и рассказывал, как серьезно их учат рассчитывать всякие здания и сооружения. Если попросту, то учат строить так, чтобы здание не развалилось и не рухнуло никому на голову. С жилыми домами было проще, там просто жили люди, которые «никаких хлопот зданию не причиняли». А вот с промышленными зданиями, где работали мощные механизмы, порождающие динамические нагрузки, было сложнее. Они «трясли» здание так, что оно могло войти в резонанс и разрушиться. Всех этих слов – «динамические нагрузки», «резонанс» – я, разумеется, не знал, ибо все, что меня не касалось, меня интересовало мало. Однако Володя сумел даже мне популярно объяснить, о чем речь.

Он рассказал, что в середине XIX века более двухсот французских солдат погибли, когда прямо под ними в результате резонанса разрушился мост. А этот самый резонанс возник, когда частота «топота» марширующих в ногу солдат совпала с собственной частотой колебаний моста. Когда я скептически покачал головой, Володя, что-то бормоча о «ничего не понимающих в технике врачах», позвонил кому-то по телефону и потащил меня к себе в институт, в лабораторию физики, где его дружок (такой же студент, как и он) подрабатывал лаборантом. Время было под вечер, в лаборатории никого не было, и Володя со своим дружком, полностью «помешанным на физике», начали проводить для меня, как они выразились, «ликбез». Я очень вежливо попросил их не выражаться, после чего они, хохоча, приступили к делу.

Сначала они показали мне ужасного качества фильм, снятый еще в 1940 году. Фильм назывался «Разрушение моста в Оклахоме». Зрелище было ужасное: внезапно массивный подвесной мост начал скручиваться, как бумажная лента, а затем просто порвался, сбросив с себя все, что на нем в тот момент находилось. Володя объяснил, что американские инженеры при проектировании не учли резонанса от ветровой нагрузки.

А потом Володя показал мне то, что Кань только что назвал «общей идеологической платформой». Демонстрационное устройство было совсем простым, его явно делали «на коленке» в этой самой лаборатории.

Никакого механизма как такового не было. Передо мной находился кустарной работы стол, способный свободно качаться из стороны в сторону. На этот стол Володя и его друг ровными рядами поставили несколько десятков метрономов (не знаю, сколько там их было, но, думаю, не меньше тридцати). Потом они (совершенно вразнобой) запустили их и метрономы начали тикать, издавая совершенно беспорядочный звук. Но очень быстро они начали синхронизироваться, сами собой подстраиваясь под единый ритм. Минут через пять максимум все метрономы уже тикали в «едином порыве», напоминая роту парадного караула, марширующую в ногу.

Володя объяснил мне, что никаких чудес тут нет. Фокус заключался в том, что поверхность стола слегка колебалась из стороны в сторону, создавая единую «колебательную среду» для всех метрономов. И хотя каждый из них вроде бы стоял сам по себе и был никак не связан (даже не соприкасался) с другими, его колебания (через качающий стол) передавались его «соседям». В результате очень быстро создался единый ритм, соответствующий ритму большинства метрономов, которые сообщали столу большее количество энергии, чем остальные. В конце концов (причем быстро) эти самые остальные «приняли» ритм большинства.

Аналогию я понял сразу. Вторым названием школы «Счастливый Путь», которой меня обучал Ван, было «Школа крика». Так что Ван мне много чего говорил про вибрации. Из его наставлений я усвоил, что в мире, кроме вибраций, по большому счету ничего нет. По сути весь мир только из них и состоит. Человек, в котором тоже все вибрирует, очень сильно реагирует на внешние вибрации (можно сказать, «вибрации социума»), в первую очередь на те, которые совпадают с его собственными частотами. Таким образом, колебательное поле, присущее данному обществу, настраивает всех членов этого общества на одну частоту и все они в полном смысле слова начинают «идти в ногу». Да что там «идти в ногу», они даже думать начинают «в ногу».

Так что эта книжка, «Хагакурэ», напомнила мне примерно такую же «общеколебательную» среду, только очень высокого качества, потому что была упакована в совершенно героическую «обложку».