Взрослые

Патрик прищурился, но Линдсей и глазом не моргнула. За годы совместной жизни она обрела иммунитет к его взгляду и теперь демонстрировала лишь холодную ярость, глядя, как он стоит у нее на пороге (на пороге, который на две трети принадлежал ему — не по документам, но по справедливости, если посмотреть на дебетовые соглашения и на то, кто внес больше стартового капитала).

Хуже всего было то, что Линдсей выглядела раздраженной, без всякого намека на чувство вины — как будто она открыла дверь одному из тех мошенников, которые ходят от дома к дому и продают кухонные принадлежности. Лицо Патрика было столь же неприятным для нее, как блеск визитки и требование купить половую тряпку за двойную цену.

— На, держи, — Патрик сунул подарки ей в руки. — Передай, что папа желает им счастливого гребаного Рождества, — он посмотрел ей в глаза. — Но не говори гребаного. Это только для тебя.

Патрик прошагал по дорожке, которая когда-то принадлежала ему, и снял машину с сигнализации. Он рывком сорвался с места и махнул рукой водителю, перед которым резко выскочил на шоссе.

Он сам упаковывал эти подарки. Сам. Он надеялся, что встреча с детьми будет радостной: объятия и восторженные лица — может быть, даже имбирный кофе в «Старбакс», смех, распакованные подарки и, наконец, прощание: «Мы будем скучать по тебе в Рождество, папочка!» Впрочем, слово «папочка» из уст его детей-подростков звучало настолько неправдоподобно, что могло разрушить даже самые идиллические фантазии.

Линдсей могла хотя бы притвориться, что раскаивается.

Ведь именно она его бросила, и это она должна скакать перед ним на задних лапках и интересоваться, как он поживает, а не напускать на себя такой вид, как если бы он только за тем и явился, чтобы закатывать истерику. Она вела себя так, будто время, что он провел с ними, осталось навсегда позади, будто он пытается с просроченным проездным билетом прошмыгнуть в автобус. С билетом, за который — о, не забывай об этом, Линдсей, — он до сих пор платит своими потом и кровью.

Не стоило так сердиться.

Это была его главная ошибка как отца, и он знал это: нельзя так сердиться.

«Может быть, они просто не желают тебя видеть».

Ему уже хотелось бросить своих детей и вложить всю отцовскую любовь в Скарлетт: девочка — чистый лист, пока ни единой галочки в списке отрицательных черт. Одна из причин, почему люди заводят детей, — хотят создать улучшенную копию самих себя; но теперь Патрику уже не казалось, что дети — это его собственная копия. Теперь они были на все сто процентов — копия Линдсей.

Патрик еще помнил, как щемило в груди, когда он брал их на руки. Когда Эмбер смотрела на него глазами, огромными, как у диснеевской принцессы. Когда Джек просил взять его с собой на теннисный матч — подавать мячи, и когда при каждом крике «аут!» он мчался на корт, а после игры сказал: «Папочка, я хочу играть в теннис так же, как ты».

Он по-прежнему чувствовал, как у него сосет под ложечкой, если долго не видел их, ведь все это было ради детей: звонки адвокатам, работа с документами за полночь, поездки по сомнительным судам у черта на куличках, подъем в пять утра, чтобы оплатить ипотеку за дом, от двери которого у него уже не было ключей.

Но Линдсей не собиралась с ним делиться.

Когда Патрик вернулся домой, Клэр и Скарлетт пекли рождественское печенье.

Клэр подняла взгляд:

— Я упаковала вещи и достала твою дорожную сумку с чердака. Выезжаем завтра в десять, как думаешь?

— Хорошо.

— Детям понравились подарки?

— Их не было дома, — отрезал он. — Небольшое недоразумение.

— О, нет! — Клэр поднялась со стула, сочувственно наклонив голову. Она вытерла испачканные мукой ладони о фартук и взяла Патрика за руки. — Что случилось?

— Эмбер ушла на роликовую дискотеку, а Джек был у своего друга.

Клэр щелкнула зубами:

— Это просто нечестно со стороны Линдсей.

— Сказала, что она им не надзиратель.

— Она эгоистка, — Клэр сочувственно сжала его руки. — А ведь страдают дети.

Патрик улыбнулся, ему стало легче. Они с Клэр недавно повздорили, но он находил ее крайне привлекательной, когда она критиковала Линдсей.

Он посмотрел на Скарлетт. Та стояла у стола и, сосредоточившись, рисовала кремом бантик на печенье в форме рождественского подарка.

Со Скарлетт у него все получится. Бог любит троицу.

И может быть, — если они с Клэр поторопятся (он не хотел показаться невежливым, но времени на раздумья у них оставалось не много) — они могли бы завести еще одного, их собственного ребенка.

В любом случае, с Клэр у него все должно получиться куда лучше — брак, дети. В этот раз он хотел сделать все правильно, чего бы это ни стоило.

7