Взрыв

Несколько операций, длительный курс реабилитации – все это время мама была рядом со мной, не отходила ни на минуту и постоянно держала меня за руку. Я не знала откуда она здесь взялась, но это не имело значения, ведь она рядом. Папа появился позже, но заходил очень редко, мне не удавалось поговорить с ним, понять, откуда они здесь, а через пару дней после его первого появления – перехотелось это знать. Меланома тоже зашла однажды, и больше не приходила. Мама ничего не рассказывала, а я и не спрашивала, ведь ужасно боялась услышать правду. Гибель маленького принца, которой не случилось, я бы пережила, честно, но если во всем хаосе, что творился в тот день в стенах дворца погиб Алистер – я этого точно не вынесу, не в текущем состоянии. Все это время он ко мне не приходил, но причин могло быть множество, хотя бы просто потому, что так же ранен и не может встать с кровати без помощи. Очень надеясь на этот вариант, я встречала и провожала все дни одинаково, теряясь в них, и не следя за датами.

Все изменилось только когда меня перевезли во дворец и устроили в старой комнате, где я жила еще будучи фавориткой принца Леотхелаза. Привычная обстановка, мебель, и вид на внутренний дворик и балкон бывшей спальни Рейнхарда. Про него я тоже не спрашивала. Не знаю, что толкнуло меня в тот момент оттолкнуть принца в сторону. Это не была любовь или желание защитить его или не допустить гибели, нет. Скорее, во всем виновата моя совесть. Я чувствовала себя виноватой перед ним, накрутив собственными мыслями. Не влюбись он в меня – все сложилось бы иначе, а этого не произошло бы, веди я себя иначе. Как? Не знаю, не вступила бы в словесную перепалку на презентации талантов, не задавала бы глупых вопросов, нарвавшись на все эти одолжения, не попытайся совершить побег, с чего вообще все началось. Я считала себя виноватой, и не хотела ощущать на себе еще и вину за его смерть.

Я не знала, кем была та девушка, почему она стреляла, и что с ней случилось потом, и это не имело значения. Когда ко мне в спальню запустили волчицу, и собака стала постоянно лежать со мной рядом или в ногах кровати, единственное, чего мне стало не хватать – это Алистера. Я еще не могла сама передвигаться по дворцу, и не делала этого. С врачом мы медленно гуляли по коридорам крыла Леотхелаза и возвращались в комнату, а через некоторое время я могла сама ходить до ванной, но только с тростью. Теперь я напоминала себе Рейнхарда, и это меня злило, оттого не спешила лишний раз подниматься. К удивлению врачей, оказавшись в стенах дворца – я перестала сама засыпать. Не знаю, что повлияло, обстановка или комната, но без таблетки снотворного, уснуть у меня не получалось, оттого каждый вечер, я принимала выписанные доктором лекарства, и просто вырубалась до самого утра.

Лиам навестил меня на третий день после того, как я начала ходить, раньше его ко мне не пускали, если верить словам парня. Когда он вошел, я читала книгу, лежа в кровати, а Волчица валялась в ногах. Подняв голову, она изучила гостя, подставила под его ладонь морду и позволила себя погладить, всего на пару движений, заодно обнюхав руку Лиама. Восхитившись красотой Волчицы и хорошенько потрепав ту за ушами, гость в наглую плюхнулся на вторую половину кровати, скрестив руки на груди и уставился в потолок, как всегда делал во время наших бесед. Убедившись, что парень не представляет опасности, собака вернулась в прежнее положение, но сочла его неудобным, поднялась и устроилась ближе ко мне, свернувшись в клубок. Читать стало неудобно, теперь книга упиралась прямо в пушистый бок, и я закрыла ее, отложив на тумбочку рядом. Все равно сейчас не дадут, уж кого, а этого парня, в отличие от мамы, папы или даже сестры, молчание не устроит, не за этим пришел.

– Слышала последние новости? – он был первым, кто вообще заговорил со мной на тему, отличную от вопросов моего состояния и здоровья. Главным для меня оказалось то, что он не стал задавать вопросов о самочувствии и спрашивать прочую чушь, ведь ему на самом деле это было не интересно. Как журналист, Лиам пришел в первую очередь получить ответы на свои вопросы для написания статьи. Наверное, именно по этому кто-то распорядился не пускать его ко мне все это время. Что изменилось сейчас? Может, охрана просто отошла или ее отослали и Лей Клен смог пройти? Отрицательно кивнув, я повернула голову так, чтобы видеть профиль собеседника. Он даже не смотрел на меня, рассматривая потолок, – Рейнхард признался во всем, что натворил, принес публичные извинения гражданам Империи за восстание и войну внутри страны. Его приговорили к пожизненной ссылке, с отбыванием наказания в исправительном учреждении, – это для меня на самом деле оказалось новостью, я даже и не представляла, что ему могли сохранить жизнь после всего, что он сделал.

– Это все моя вина, – спокойно проговорила я, намереваясь признаться Лиаму в содеянном, но тот отрицательно кивнул и усмехнулся.