Взрыв

Одиннадцать сорок семь, вероятно, решила, что из комнаты ушли все и вышла из ванной, все так же закутанная в одно одеяло. Она успела там умыться, привести себя в порядок и сейчас выглядела облезлой кошкой, промокшей под дождем. Замерев на пороге комнаты, она уставилась на меня, а когда поймала брошенный в свою сторону суровый взгляд, попятилась, но опомнилась. В ванной нет никакой одежды, а ей явно хотелось покинуть этот дом и догнать принца. Я видела это по блеску в ее глазах и нетерпению в позе.

– Ты решила присвоить себе не только имя моей дочери? – поинтересовалась я, отвернувшись и давая девушке понять, что она может пройти, куда ей там надо. Сообразив это, она проскочила мимо и принялась рыскать возле кровати в поисках своей одежды.

– Ну она же присвоила себе все, что должно было быть моим, – буркнула она, шурша одеялом и перекидывая подушки с места на место. Отрицательно покачав головой, я встала и направилась к выходу. Лучше отдохну у себя, стоит поспать, раз мне предстоит куда-то лететь. Очень надеясь, что Олег сообщит мне время и место, и действительно проинструктирует, как распорядился принц, я уже почти переступила порог комнаты, – вашей дочери будет лучше без него, – послышался голос Одиннадцать сорок семь у меня за спиной, заставивший меня на секунду замереть. Улыбнувшись, я посмотрела на нее и ничего не ответила. Признаваться, что она права не хотелось, особенно вслух и при ней.

Глава 24. Скарлатина

Планшет был откинут на диван, а я ходила из стороны в сторону, заламывая руки и время от времени хватаясь за голову. И с этим мужчиной я планировала связать свою жизнь? Ради его одобрения убила человека, и ему пыталась всячески понравиться и заслужить внимание? Восхищалась написанной книгой и тем, какие рассуждения и доводы там приводились? Да я с ума сошла окончательно. То, что я увидела на записях, не укладывалось в ранее сложившийся портрет принца Рейнхарда, словно это два разных человека. Да, я слышала много сплетен о том, что он из себя на самом деле представляет, еще когда жила во дворце в качестве фаворитки Леотхелаза, но я старалась не обращать на них внимания. Особенно перед предстоящей с ним ночью, и так боялась его до чертиков. Сейчас же не было никаких причин не доверять собственным глазам. Мне с трудом удалось переварить увиденное в записях, и после каждой говорила себе, что эта была последней. А дальше запускалась следующая, и я не могла отвести глаз. Я все ждала и ждала, когда же они кончатся, а этого так и не случилось.

Насмотревшись на избиения, отрезание пальцев, вырывание ногтей, волос, зубов и даже сдирание кожи, я сама не понимала, как не свалилась в обморок. Один раз меня чуть не стошнило прямо на диван, вовремя успела добежать до уборной и не испортить мебель или ковры по дороге. От вида зверств, что творил Рейнхард с людьми по коже снова начали бегать те самые мурашки, что были всегда при его присутствии. Благодаря им я окончательно поняла для себя, что все это время, с самой первой встречи я боялась принца Рейнхарда, но не могла себе в этом признаться. Как это, я, Скарлатина Лей Мортанс, кого-то так боюсь? Ерунда какая. Да, он заинтересовал меня, ведь никогда прежде не доводилось встречаться с человеком, знающем поэзию на таком уровне. А книга, написанная им самим и правда хороша. Мне хотелось больше узнать его, понять, да и понравится, особенно когда Рейнхарду стала известна наша с Лордом Алистером тайна о моей личности. Ведь от одного его слова зависела моя жизнь, я должна была делать все, что бы он не захотел оборвать ее, и я делала. Ничего плохого мне парень не сделал, наоборот, оттого поверить, что он способен на подобное я бы не смогла, не увидев.

Понимаю, что люди на записи совершили какое-то преступление, иначе не оказались бы в подвалах дворца, но я не знала какое. Может, они просто переходили улицу не в положенном месте, или точно так же, как и я сама, отказали в чем-то кому-то из императорской семьи. Разве за такое можно так измываться? Представив, как я сама пытаюсь кому-то отрезать палец, резко вздрогнула и подпрыгнула на месте, совершая очередной круг по комнате. Да, я спустила курок и убила Джефферсона, но если бы не я – это сделали бы другие, а потом повторили это со мной. Делая это – я оказывала одолжение Рейнхарду, спасая саму себя, тогда это казалось правильным и естественным, а сейчас мне внезапно стало противно от собственных действий.

Видя мои терзания и запутанность на лице, Лиам не мог оставаться безучастным. Парень спокойно подошел, обхватил меня за плечи и усадил на диван, сам опустился рядом и постарался заглянуть в глаза. Напрасно, остатка здравого смысла он в них не увидит, его там уже нет. Тяжело вздохнув, он покачал головой и хорошенько встряхнул меня.