Взрыв

Идею шефа шантажировать Ферзя он не одобрял: бывший капитан милиции шантажистов не любил. Но, привыкший к армейской дисциплине, неодобрение оставил при себе. Конечно, шефа о возможных неприятных последствиях предупредил. Прудков знал, что Ферзь так просто не капитулирует, попытается надавить, перейдет к агрессивным действиям. Но случившееся явилось для него полной неожиданностью. Прудков даже зауважал Ферзя – размах ответного удара впечатлял. Однако Ферзь был чужой, и следовало ответить. Кроме того, Прудкова мучило осознание собственной ошибки. Он недооценил противника, не уберег шефа, чудом не погиб сам. Теперь следовало ошибку исправить. Шефа, конечно, не вернешь, но виновные в его гибели должны ответить. Вопрос «кто виноват» не стоит, долгого следствия со сбором доказательств для суда Прудков затевать не собирался. Он сам будет и судья, и исполнитель приговора.

Но сначала нужно кое-что сделать. Турок с подручными видели, как девушка в белом халате вынесла из взорванного здания тетрадь, и теперь за ней будут охотиться. Бандиты не должны тетрадь получить, она ему самому пригодится.

Экс-капитан зашел в райотдел, где осталось много своих, поговорил с операми и на следующий день уже знал имя и фамилию девушки и доктора. Лично заниматься экспроприацией тетради он не собирался. Проще отобрать ее у подручных Турка, когда те до тетради доберутся. Убить двух зайцев сразу: пощипать банду и завладеть компроматом, с помощью которого можно будет вести переговоры с москвичами и в итоге занять место Филина или даже самого Ферзя. А почему нет? Как говорится, не боги горшки обжигают. Помогая шефу, он изучил структуру тайной организации и особенности производства. Надо же подумать о хлебе с маслом и икрой. Высокооплачиваемой работы он лишился, а на широкую ногу жить уже привык.

Реализуя свой план, Прудков установил наблюдение за студенткой Шуровой и ее приятелем – доктором Сергеевым. Очень удобно, что они жили вместе в общежитии. Одному вести слежку за двумя непросто, хотя он, бывший пограничник и капитан уголовного розыска, мог бы многому научить прыщавого филера Турка.

Доктор оказался непрост. Чуть не задержал Гвоздя в общежитии. Не сунулся в засаду на квартире Студента. «Случайно» прогуливаясь в сквере и проходя мимо скамейки, где доктор с приятелем затеяли спор, Прудков спектакль оценил. И сразу понял, что тетрадь не та. Ту тетрадь он прекрасно знал. Не раз надиктовывал шефу добытую информацию. Тот ее шифровал и записывал. Кстати, ключ к шифру у Прудкова тоже был, о чем шеф даже не догадывался.

Следивший за доктором прихвостень Турка принял спектакль за чистую монету и побежал докладывать. Что доктор задумал, Прудков не понял. Несомненно, что Турок со своими бандитами постараются тетрадь отобрать. Они это умеют. Доктор что, решил ловить бандитов на живца? И каким образом он собирается остаться живым? Завтра его точно убьют.

Сергеев не был для Прудкова своим, и его судьба экс-капитана не волновала. Но со смертью доктора может потеряться след настоящей тетради. Допустить этого нельзя. Значит, вечером надо нанести упреждающий удар. Пора переходить в наступление.

Десятый день после взрыва на станции Сортировочная.

Город С., Октябрьский райотдел милиции

Рабочий день заместитель начальника уголовного розыска капитан Курочкин начинал с просмотра ориентировок по розыску. Вглядывался в фотографии и фотороботы, запоминал особые приметы, кое-что записывал в блокнот. Привычная рутина, информация, полезная, но не часто приносящая конкретные результаты. Хотя были случаи, в том числе и в практике капитана, когда по ориентировкам удавалось задержать опасного преступника. И наоборот, незнание примет разыскиваемых оборачивалось служебными несоответствиями, иногда трагедиями.

Последней в стопке лежала ориентировка на бывшего коллегу, подполковника из Караганды. «Особо опасен, – прочитал Курочкин выделенное жирным шрифтом. – И почему же ты особо опасен, подполковник?»

Курочкин взял в руки полученную по факсу черно-белую фотографию, видимо, позаимствованную из личного дела. Волевое лицо, короткая стрижка, немного раскосые глаза, морщинки в углах глаз, глубокие носогубные складки. И даже казенной фотографией переданные особый взгляд и выражение, не описанные ни в каких учебниках криминалистики, но по которым капитан в толпе безошибочно узнавал своих.

«Убил сотрудника КГБ во время задержания. Да, это серьезно».

Сотрудники Министерства внутренних дел частенько попадали в немилость. И далеко не всегда за дело. Взять хотя бы предыдущего заместителя начальника отдела, капитана Прудкова. Прекрасный офицер, товарищ, с которым не страшно в разведку. В один день вылетел из органов. Можно сказать, ни за что. Ну, прибил насильника-педофила. И что? Чуть не спился потом. Ладно сестра пристроила к какому-то деляге водителем-охранником на хорошую зарплату.