Взрыв направленного действия

– Логинов. Свяжитесь с командиром полка внутренних войск и сообщите, что я разоружил их пост на выезде в сторону хозяйства Ильича. В связи с тем, что они препятствовали выполнению особо важного государственного задания. О том же доложите заместителю директора ФСБ. Ясно?

– Так точно. Товарищ подполковник! Тут вам звонил заместитель мэра…

– Я понял. Если позвонит еще раз, скажите, что он может больше не торчать в своем кабинете. Я о нем просто забыл. Но этого говорить не нужно. Все. Конец связи.

Перепуганный увиденным на посту, эксперт со своим чемоданчиком забился в угол и до Михайловской не произнес ни единого слова. Михеич ни на секунду не отводил взгляда от дороги, изобилующей колдобинами и ямами, и только изредка ругался сквозь зубы. Логинову, скрючившемуся на переднем сиденье, вообще было не до разговоров. Боль не утихала ни на секунду, временами становилась почти невыносимой, и тогда ему казалось, что эта поездка не закончится никогда.

Через полчаса они миновали развалины, бывшие когда-то опытным хозяйством имени Ильича, и помчались по едва заметной проселочной дороге. «Опель» несколько раз сворачивал, петлял, и было удивительно, как они вообще в конце концов выбрались к окраине Михайловской. Причем – совсем недалеко от станции. И тут им вдруг по-настоящему не повезло.

Вдоль крайнего ряда домов тянулась траншея газопровода. Неглубокая и узкая, но ее все равно пришлось объезжать. На такие же траншеи они натыкались еще дважды и в результате потеряли около двадцати минут. Логинов часто поглядывал на часы, нетерпеливо торопил старика, но сделать ничего было нельзя. Прогресс в виде газификации наконец докатился и до глубокой провинции.

Когда «Опель» подкатил к небольшому облупившемуся вокзальчику, омский поезд уже тронулся, медленно набирая ход. Глядя на проплывающие вагоны, Виктор смял в руке сигарету и проорал:

– На перрон давай! На перрон!

Михеич хотел было что-то возразить, но Логинов повернулся к нему со свирепым видом:

– На перрон! – еще раз крикнул он.

«Опель» рванулся к боковой лестнице и, распугивая воем и ревом немногочисленных пассажиров, с разгона взлетел по ней на перрон. Михеич едва успел вывернуть руль и тут же резко затормозил, чтобы не сбить застывшую от ужаса дежурную по станции. Превозмогая боль, Виктор выскочил из «Опеля» и бросился к ней:

– Остановите поезд! ФСБ!

На мертвенно-бледном лице дежурной не дрогнул ни один мускул. Было даже непонятно, слышит ли она Виктора.

– Остановите поезд! – снова крикнул он, подскакивая к женщине.

В тот же миг дежурная как-то странно охнула и начала падать. Виктор едва успел ее подхватить и, опуская на перрон, оглянулся:

– Михеич! Займись! – Глядя на ускоряющие бег вагоны, он вдруг заорал эксперту: – За мной! Быстро!

Выбираясь из «Опеля», эксперт зацепился ногой за автоматы и плюхнулся на колени, едва удержав в руке чемоданчик. Покраснев от возбуждения, Виктор подскочил к нему и, схватив за шиворот, потащил к поезду.

Эксперт был напуган не меньше дежурной по станции. Широко открытыми от ужаса глазами он глядел на проносившиеся вагоны и едва переставлял ноги. Виктору приходилось буквально тащить его волоком. Когда они все же набрали нужную скорость, Логинов выхватил у эксперта чемоданчик и приказал:

– Хватайся за переднюю ручку и прыгай на ступеньку! Понял? Давай! Сейчас! Ну! – проорал Виктор, продолжая бежать рядом.

Эксперт нервно передернул головой и вдруг прыгнул – так, как учил Виктор. Прихрамывая и морщась, Логинов отстал, дождался, пока с ним поравнялся тамбур предпоследнего вагона, забросил туда чемоданчик и прыгнул сам. Подтянувшись на руках, он нашарил ногой ступеньку, оглянулся и крикнул:

– Михеич! Дуй на следующую станцию! Понял?

Михеич в этот момент возился с потерявшей сознание дежурной, но крик услышал. Он поднял голову и кивнул.

В вагон Виктора пустили только через пять минут, несмотря на настойчивые требования и демонстрацию через замызганное стекло удостоверения работника ФСБ. Отыскав в тамбуре шестнадцатого вагона ни живого ни мертвого эксперта, Виктор всучил ему чемоданчик. Затем переговорил с подошедшим начальником поезда. Удостоверение Виктора произвело на него сильное впечатление, и уже через несколько минут они общими усилиями установили, что сорокапятилетний пассажир с сумкой и каким-то рулоном вышел на Волочаевской из двенадцатого – купейного вагона.

Рана у Виктора сильно болела, в голове шумело, а стук колес отдавался где-то слева в затылке. Попросив начальника поезда освободить купе, в котором ехал предполагаемый террорист, Логинов оставил эксперта снимать отпечатки пальцев, а сам переговорил с проводницей, дежурившей в ту ночь.

На вид ей было лет двадцать восемь. Рано располневшая женщина выглядела опрятной и аккуратной. Такое же впечатление производил и весь ее вагон, что в данном случае Виктора абсолютно не радовало. Оказалось, что в Омске проводница с напарницей произвели уборку по полной программе, так что на качественные отпечатки надежды практически не было. Разве что – на случайные и смазанные.