Взвейтесь, соколы, орлами...

Как бы тщательно мы не готовились к войне, она началась неожиданно. Чуть ли не целая японская эскадра атаковала в Чемульпо наш «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец». Заставили-таки самураи наши корабли выйти из бухты и принять бой. Да как на грех мимо проходил Рожков с половиной своей эскадры – перегонял её в Шанхай. А по пути решил и прочесать Жёлтое море к востоку от Кореи. Увидал в перископ, что по Варягу ведут огонь чуть ли не дюжина кораблей под японским флагом и с криком:

– Полундра! Наших бьют! БЧ-3! Торпедная атака! – крутанул рули на сближение. Что было дальше, мне потом уж рассказал капитан 1-го ранга Руднев. Комендоры с «Варяга» и «Корейца» только начали пристрелочный огонь, как японский крейсер «Асама» вдруг вздыбился и переломился пополам. Руднев ясно видел, что его первый залп был с недолётом, но видать один снаряд долетел и угодил в крюйт-камеру Асамы. Он затонул в считанные минуты. Дальше бой был всё чудесатей и чудесатей. Только «Кореец» наведёт свои пушки на вражеский корабль, а тот уже взрывается. Только Руднев даст команду огонь из главного калибра по одной цели, как взрываются две другие. Может прицелы у пушек посбивались? И часа не прошло, как почти вся эскадра адмирала Уриу или пошла на дно, или лежала на боку. Один только крейсер «Токачихо» стоял в отдалении и в него даже не стреляли. Но и он, когда бой уже прекратился, вдруг взорвался. Наверно застрелился с того перелягу. А «Варяг» и «Кореец» отправились во Владивосток залечивать раны. Всё же и в них маленько прилетело от целой эскадры противника.

– Всеволод Фёдорович. Я думаю, что в том бою на Вашей стороне была богиня победы НИКА. Вы уж при случае выкатите капитану первого ранга Рожкову пару ящиков коньяка «Камю». Он этой НИКе верный поклонник и знает, как поступить с таким даром этой Богине.

– Да что там пару! Дюжину выкачу такому божеству– НИКА нас всех спасла!

* * *

И так война началась. Всем Командармам были отправлены телеграммы открытым текстом: – «Дарите женщинам мимозы!»

А Ламин с Колчаком получили на свои авианосцы радиограмму: «Над всей Японией безоблачное небо!»

Во всех газетах мира, как по команде, появились слова Николая Второго:

– «Российская Империя объявляет Японское, Жёлтое и Восточно-Китайское моря театром военных действий. Все корабли под любыми флагами будут считаться враждебными и пойдут на дно незамедлительно. Японские прибрежные воды в Тихом океане на расстоянии ста морских миль от берега, так же подпадают под действие этого объявления!»

Это был не ультиматум, не предупреждение и даже не угроза. Это было просто объявление на первой полосе, типа: – «Меняю тёщу с мезонином на двухмоторный самолёт!»

Но вот кто после такой объявы захочет сунуться в эти воды – вопрос.

Япония начала оккупацию Кореи. Им никто не мешал. Транспорты самураев перевозили войска, артиллерию, боеприпасы и всякую всячину на побережье Кореи. Император Мацухито был в восторге. Русская авиация, которой его так пугали, стояла на приколе. Лишь изредка над корейским полуостровом на большой высоте проплывали «Орланы». Так продолжалось чуть более месяца.

Войска скапливались из-за отсутствия дорог. Все склады в портах были забиты до отказа. Но вот наступил обычный День 8-е марта. Почему-то именно в этот день всем русским лётчикам захотелось преподнести подарки своим любимым женщинам в России. Но до родных и близких было далеко. Тогда пилоты взяли подарочки иного рода и преподнесли их японцам. Но не женщинам, а мужчинам. И не мимозы, а подобие шимозы. Наш-то динамит был понадёжнее. Сразу пять авиакорпусов поочерёдно сбрасывали свои подарочки на скопления войск и техники противника. Когда Волковцы и Фроловцы отбомбились, им на смену подоспели Маркеловцы. Так впервые мир узнал словосочетание – «ковровая бомбардировка». А вот Зубовцы в этом шоу не участвовали. Они методично бомбили все военные заводы на острове Хоккайдо. И весь этот праздник огня и металла продолжался неделю. Но если все пилоты делали по одному или по два вылета в день, то я умудрялся взлетать трижды. Пару вылетов на бомбёжку, а третий с торпедой на свободную охоту к Японскому побережью. И ни разу не слетал вхолостую. Самураи ещё не осознали, что корейская группировка обречена и продолжали слать туда транспорты с боеприпасами. И все они шли на дно.

Японскому императору поступали сообщения об ужасных потерях. Ещё ни один японский солдат не сделал ни единого выстрела из своего карабина, а стрелять уже было нечем. Все военные склады на севере страны горели.

В штабе Макарова мы просматривали свежие газеты. В разделе «Происшествия», была короткая замётка: – «Шеф-повар суши-бара То-Да-Сё, Ташиба Караоки сделал себе хачапури кухонным ножом!»

– Да не хачапури, а харакири! Грамотеи хреновы! – усмехнулся брат.

Позвонили из порта: – «На рейде Владивостока стоит гражданское судно сразу под двумя флагами – российским и американским, и просят шкипера для проводки в порт!»

– Это что ещё за Союз-Апполон? – удивился брат.

– А как судно называется? – спросил я в трубку.

– На борту написано SHMARA! – ответил дежурный.