Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945

Тут же подъехал командир полка полковник Панченко. Он приказал погрузить майора Бойцова на его пролетку, запряженную парой хороших коней и мигом вести его в медсанбат. Была еще какая-то надежда. Но когда я увидел рану, сразу понял, что комбат уже мертв.

Полковник Панченко отдал распоряжение, отменил проведение разведки местности офицерами батальона и ускакал на верховой лошади коновода.

Не везло нашему батальону на комбатов. В бою под Талмазом погиб майор Лудильщиков. От руки подчиненного офицера, без злого умысла, из немецкого брошенного в бою оружия был убит майор Бойцов.

В лице майора Бойцова солдаты и офицеры первого батальона видели опытного, отважного и мужественного офицера. У него была та редкая притягательная сила, которая объединяла лучших, выявляла в подчиненных лучшие качества. К нему тянулись люди. Он умел ценить людей и верил в них.

Когда вестовой вернулся из медсанбата и сообщил нам, что майор Бойцов скончался, я спросил у него: кто из родителей остался у нашего комбата? Он ответил:

— Мать.

Почему я спросил вестового о родителях? Наверное, потому, что мне всегда казалось, что, когда гибнет на войне солдат, самое большое горе испытывают его родители. А ведь у майора Бойцова, видимо, была и жена, и дети. Но спросил я о родителях…

Каждый из нас осознавал, что может быть убит. Даже не в бою, а вот так, как майор Бойцов. Нелепо. Случайно. По сути дела от руки своего боевого товарища. И каждый из нас думал о том, кто будет о нем горевать.

Пока офицеры стояли и обсуждали случившееся, я прошел вперед от нашей подбитой «тридцатьчетверки», вышел снова на полевую дорогу и примерно в 150 метрах на обочине дороги в кукурузе увидел вторую сгоревшую «Пантеру». Это была классическая засада, рассчитанная на поражение колонны бронетехники противника. Обычно из такой засады поражался первый и последний танки колонны. Потом, в подставленные борта, среди неразберихи и хаоса внезапного боя, истреблялись другие машины. Но тут «Пантеры» подбили всего лишь один наш танк.

После гибели майора Бойцова на должность командира первого батальона прибыл капитан Иванов, офицер оперативного отдела штаба 31-го гвардейского стрелкового корпуса.

4–5 марта 1945 года к нам подтянулись остальные батальоны нашего полка.

С 6 по 15 марта наши войска вели ожесточенные бои. Немцы наступали. В бой бросили лучшие свои танковые дивизии из состава II и IV корпусов СС. Немцы атаковали в направлении села Гардонь и озера Веленце.

Мы стояли во втором эшелоне. А впереди все гремело и содрогалось. Эскадрилья за эскадрильей туда пролетали наши штурмовики Ил-2. Видно было, как они там, впереди, над грядой высот, где засели остановленные немцы, выстраивались в огромное кольцо и штурмовали позиции противника. Иногда к ним подлетали немецкие истребители. Но их тут же отгоняли наши истребители. Иногда «Мессершмитты» попадали и под очереди пулеметов и пушек наших штурмовиков. Видно было, как стреляли немецкие «эрликоны». Мы с ними уже имели дело, когда атаковали немецкий аэродром под Ивановкой.

Но наши самолеты тоже несли потери. Один Ил-2 загорелся и упал, перелетев нашу траншею. Никто из экипажа не успел выброситься на парашюте. Слишком маленькой была высота. Самолет ударился в землю. Но вначале не взорвался. Пожар начался примерно через минуту. Что произошло с летчиками, я не знаю. Связисты, прокладывавшие в то время кабель неподалеку, говорили, что пилоту и стрелку-радисту удалось спастись. Другие говорили, что все погибли.

Я потом ходил к упавшему штурмовику. Ил-2 сел на брюхо. Шасси выпустить не успел или не смог. Сел, можно сказать, удачно, не повредив ни крыльев, ни фюзеляжа. Те же связисты рассказывали, что приезжали летчики этого экипажа и техники и что-то искали в кабине. Как будто нашли там ордена Красного Знамени и Красной Звезды.

Впереди, километрах в трех от наших окопов, тянулась гряда высот. Там немцы укрепились, зарыв в землю свои танки. У подножия высот стоял в обороне наш первый эшелон. Стрелковые батальоны и самоходные артиллерийские установки СУ-100. На всю видимость пространства, открывавшегося перед нами, простирались кукурузные поля и редкие между ними скирды соломы.

Однажды утром после непродолжительной артподготовки наши стрелковые роты первого эшелона при поддержке дивизионов СУ-100 и штурмовиков Ил-2 поднялись в атаку. Верно сказано: каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. И мы в тот раз атаку нашего первого эшелона вынуждены были наблюдать с расстояния пушечного выстрела. Самоходки были пущены вперед. Пехота пошла за ними, как за танками. Но ведь СУ-100 не такая маневренная, как даже наши тяжелые танки KB и ИС, не говоря уже о Т-34. Самоходки обычно продвигаются позади атакующих и подавляют огневые точки противника. Потеряв несколько замечательных боевых машин, которым в других условиях и обстоятельствах цены нет, наши батальоны вынуждены были отойти на исходные. А сколько там, на нейтральной полосе, осталось нашего брата, пехотинца, истерзанного пулями и осколками, об этом можно было только догадываться.