Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945

Так, кукурузными полями, с короткими боями и скоротечными стычками, мы прошли километра четыре. Вышли к какому-то населенному пункту. Тут нашу цепь догнали офицеры штаба полка. Я узнал капитана Чугунова. С ним был еще один, я его не знал.

— Что это? — И капитан, которого я не знал и не видел раньше в штабе полка, указал на пленного.

— Немец. Пленный. Захватили во время боя на кукурузном поле в четырех километрах отсюда, — доложил я и тут же предложил забрать его у нас.

А дальше произошло следующее. Капитан Чугунов молчал. А тот капитан, незнакомый, как я понял, по должности выше Чугунова, посмотрел на немца и сказал:

— И зачем вы его тащили? — Вытащил свой ТТ и в упор выстрелил в пленного.

На меня он тоже посмотрел нехорошо. То ли с пренебрежением, то ли еще как-то, как смотрят на младшего по званию, кто не смог выполнить самое простое задание.

И только тут я вспомнил, что перед атакой нам было приказано эсэсовцев в плен не брать. Тела убитых надо было переворачивать вверх лицом и ударом ноги под ребра, в дыхало, определять, живой или мертвый. Если же определять некогда, то делать контрольный выстрел в голову или в грудь.

От офицеров штаба мы узнали, что только что при переезде на новый НП погиб майор Лудильщиков, наш комбат. Он перебирался на машине со своим штабом ближе к передовой, неподалеку разорвался немецкий снаряд, майору оторвало ногу в районе бедра, и он за несколько минут истек кровью. Помочь ему было некому: водитель убит, все остальные, сидевшие в машине, тоже переранены. Снаряд был выпущен из немецкого танка, которые стояли замаскированные в кукурузном поле и контролировали дорогу. Танковая часть была эсэсовской. В штабе полка это хорошо знали. Вот почему так не повезло нашему пленному.

— Только зря вели, — сказал один из автоматчиков-конвоиров, когда офицеры ушли дальше по цепи.

Другой нагнулся к убитому, чтобы забрать у него портсигар и зажигалку, которую я вначале, когда его обыскивали, приказал оставить при нем.

Для нас, офицеров и солдат первого стрелкового батальона, гибель майора Лудильщикова была большой потерей. Что и говорить, командиры на войне были разные. Майор Лудильщиков был моим лучшим комбатом. И я думаю, что и другие, кто выжил, вспоминают его с теплотой.

С Лудильщиковым, тогда еще капитаном, я встретился под Кривым Рогом, когда из госпиталя добирался в свой полк. Вместе с ним формировал новый батальон. Вместе с ним воевал на Днестровском плацдарме. Как мы тогда удержались? Я помню, как он нервничал, когда я докладывал ему об атаке, организованной полковым комсоргом. Я думаю, что он доложил об этом командиру полка, потому что тот щеголь больше у нас не появлялся и вообще куда-то исчез. После стояния на плацдарме мы готовили батальон к новым боям, к Ясско-Кишиневе кой операции. Вот уж был комбат! Настоящий русский офицер. Зря солдата на смерть не пошлет.

В батальоне шел слух, что похоронили нашего комбата майора Лудильщикова в селе Талмаз. Мы на похороны не попали. Но вечером за помин его доброй души выпили. Всем взводом. Поделили резервные и помянули.

Населенный пункт, к которому вышла наша стрелковая рота, назывался Ермоклея. От него, тем же боевым порядком, цепью, двинулись вдоль грунтовой дороги. Вскоре спустились в низину. В низине увидели несколько наших танков Т-34. Одна «тридцатьчетверка» застряла в болотине, села на брюхо. Два других танка, сцепом, тащили ее. Так мы тащили на высотку «сорокапятку»… Это были танки одной из бригад 4-го гвардейского механизированного корпуса[7]. Корпус спешил навстречу 18-му танковому корпусу 2-го Украинского фронта, чтобы замкнуть кольцо окружения немецкой группировки под Яссами и Кишиневом.

Мы обошли застрявший танк.

— Помощь нужна? — спросил я танкистов.

— Нужна, лейтенант! — ответил мне один из танкистов с погонами старшего лейтенанта. — Хорошо, что вы подошли. Пока мы тут копошимся, прикройте нас со стороны кукурузного поля. Там бродят немцы. Видимо, мелкие группы. Несколько раз нас обстреляли.

Подошел командир роты старший лейтенант Макаров. Приказал командиру второго стрелкового взвода организовать прикрытие танкистов.

— На танках и догоните нас, — сказал лейтенанту Куличкову.

Наша задача была выполнена. Оборону немцев мы прорвали. Об этом сообщил офицер связи из штаба полка. Он догнал нас, когда мы выходили из низины. Здесь наш батальон построился в ротные походные колонны и, соблюдая положенные интервалы, двинулся на запад, к реке Прут. Стало известно, что наши передовые танковые части, вошедшие в прорыв, продвинулись на большую глубину. И нам надо было спешить догнать их.

На отдельных участках разрозненные группы немцев все еще пытались оказывать сопротивление. Днем они прятались в зарослях кукурузы. А ночами совершали марши на запад, к своим. Пытались выйти. Но их перехватывали. То там, то там вспыхивали скоротечные бои.