Взыскующие града

Мне было радостно, милый Владимир Францевич, получить маленькую весточку от Вас, спасибо и за Беркли, которого Вы так остроумно и уничтожающе породнили с нынешними немцами[801]. Но всего больше волнуют меня Ваши слова о Логосе по поводу "Логоса", которые я только что прочла[802]. Нужды нет, что это быстрая, с полемическим заданием написанная статья, за нею чувствуется такая глубокая тишина, долгий путь и та уверенность и меткость удара, которая бывает при самой большой — не только своей собственной — силе. В Вас есть то бесстрашие, то дохождение до конца, которого так мучительно, особенно последнее время, не вижу вокруг и в самых близких.

Я знаю, что я в далнейшем с Вами не соглашусь, что и здесь за своей справедливой и воинствующей Истиной вы не видите Вы не видите почемудерзают они (пусть заблуждаясь) выступать под знаменем Логоса, не видите, что они не только выродки рационализма, а Сыны, взбунтовавшиеся, верящие в Творчество, но не в покой Седьмого дня…

Безнадежный пафос — как бы это назвать? — трансцендентализма я почувствовала особенно остро в "Символизме" Белого[803] (страшная книга), но он же проскальзывает за маской благополучия порой и у немцев. Я их не люблю, но я слышу, что и они идут, будят, готовят… Конечно я говорю не об идиотских их выходках против русск<ого> предания, а о существе их, пусть церквененавистнической, но не нейтральной мистически философии.

Мы переживаем очень трудное время — 6 недель назад тяжело заболела Евг<ения> Ант<оновна>, и несколько докторов считали ее в безнадежном состоянии. Долгая и мучительная борьба за жизнь была, и долгие дни мысль о смерти. Теперь она оправляется, но так медленно и трудно. За время ее болезни я много говорила с Минцловой[804], приехавшей по просьбе больной. Я была с нею раньше во вражде и теперь узнала ее впервые близко и по-новому. Теперь я глубоко, бездонно устала и, видите, пишу карандашом…

Жду к нам Бердяевых недели через 3. Вяч<еслав> Ив<анов> сейчас на пути в Рим — переезжает границу. Радуюсь и боюсь за него. Здоровых, светлых и творческих дней желаю Вам.

Герцык

198.     Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[805] <6.08.1910. Бегичево — Михайловское>

№ 1

августа

 Милая и дорогая

Начну с самого для тебя интересного. После двухнедельного долгого обсуждения все мы наконец пришли к соласию, чтобы я просил себе коандировку на вторую половину года. Как-то всем это оказалось удобнее: для сыновей при этой комбинации жерт — никаких, а только одно удовольствие; в финансовом отношении затруднения отпадают. Наконец, я надеюсь, что это будет лучше длясамого главного: именно нужно, чтобы наши отношения в Москве установились по-новому уже до отъезда за границу и чтобы от этого воспоследовало успокоение для всех, о чем мы при свидании так много говорили. От души надеюсь, что все это, Бог даст, наладится так, чтобы всем было в душе легко.

Теперь у нас все относительно хорошо, хотя сначала было очень тяжело и трудно. Ну, да что же об этом размазывать! Повторяю, теперь стало легче: по крайней мере все на чем-нибудь остановились, и впереди виден исход.

Теперь предстоит подать прошение Мануилову[806] о командировке на второе полугодие. Если это осуществится, то предстоит отъезд в Декабре. Это будет нелегко и тебе, и мне, но все же это легче, чем на год, а для души, для спокойствия совести, для равновесия и прекращения раздвоения это, увы, необходимо. Ты не можешь себе представить, как я тебе благодарен за то, что ты с этим миришься, и насколько ты мне от этого становишься ближе и дороже, если ты еще можешь стать мне дороже, чем ты есть.

Получил письмо от Струве. Он пишет между прочим: "обидно, что такой флаг, как «Московский Еженедельник» оказался спущенным"[807]. Мне не столько обидно, сколько жалко: уж очень много хорошего связано для меня с этим флагом. Конечно, флаг не пропадет; но жаль целого дорогого, теперь оконченного цикла жизни. Жалко наших с тобой там переживаний; жалко и независимо от наших отношений многого, особенно вторничных собраний, всегда столь интересных.

Нужно,чтобы, по крайней мере в будущем из этого что-нибудь выросло. От всей души надеюсь, что это будет не уничтожение, а превращение. А пока прощай, моя дорогая. Крепко тебя целую. Я совершенно здоров.

199.     Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[808] <14.08.1910. Бегичево — Михайловское>

№ 3

14 августа 1910

 Милый и дорогой друг

Не удивляйся, что я пока не назначаю точно дня моего приезда в Москву. Вероятно придется приехать не 20^го, а несколько позднее. Только в Четверг 19^гоАвгуста Мануилов увидит гр. Камаровского (декана), и, следовательно, только в тот день выяснится, когда будет назначено заседание.. Очевидно, оно не может быть назначено на другой день!