Взыскующие града

Эрн уехал, наконец, из Москвы и уезжает заграницу в двухгодичную командировку. Состояние его здоровья внушает самые серьезные опасения, и повидимому, даже его всегда оптимистическое самочувствие начинает изменять ему. Надеемся на теплый климат и покой заграничной жизни, хотя с ним едет, кроме его семьи, еще Надя с ребенком[1089], и это все на его попечении.

Николай Александрович[1090] по-прежнему, между небом и землей, но не унывает. Он очень хорош. Вообще мы жили душа в душу втроем в издательстве.

Павел Александрович принимает священство, вероятно, скоро[1091]. И радуюсь за него, и устрашаюсь, хотя, вообще говоря, за последнее время он очень хорош и ясен. Надеюсь быть на его посвящении.

Михаил Александрович[1092] по прежнему всегда занят чужими делами, миссионерствует, завел "четверги" — журфиксы (которые сравнительно пошли). Силы его уже не те, но все-таки он благополучен.

Целую Вас и поздравляю Ольгу Федоровну.

Христос с Вами. Любящий Вас С.Б.

309.     Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[1093] <17.04.1911. Анкона — Алупка>

17 апреля 1911 г., Анкона

<…> В лучшем случае я в Одессу попадаю 25-го; не знаю, когда туда приходит пароход: если утром, придется до вечера томиться до поезда. Что совершенно невыносимо, это то, что в Киеве я должен остановиться на целый день по совершенно неотложному и крайне важному делу (продажа дома); и взять тебя туда не могу, т.к. меня там всякий прохожий знает. А без трагических последствий от этой поездки отказаться нельзя. Нужно все делать для Верочки. Она за последнее время необычайно трогательна: сама рассчитывает приехать дня на два позже меня, чтобы дать нам с тобой до ее приезда повидаться. А потом хочет скоро уехать в Бегичево из Москвы, предполагая, что может быть я останусь.

Все это, разумеется, очень болезненно ей дается и стоит страшных мучительных усилий и муки, которые она старается, но не может от меня скрыть. Очень было бы хорошо, если бы меня могла задержать в Москве какая-нибудь объективная, независящая от меня и тебя необходимость, например, университет Шанявского, разные общественные заседания и совещания (например, о предстоящих выборах в Думу, словом, что-нибудь общественное). Постарайся поджигать всех, чтобы таких предприятий, делающих мое присутствие необходимым, было побольше. Ведь если я выставлю причиной желания остаться для тебя, я причиню этим боль! Зачем это нужно? <…>

310.     С.Н.Булгаков — В.Ф.Эрну[1094] <5.05.1911. Москва — Рим>

5 мая 1911 г.

Дорогой Владимир Францевич!

Жалею, что Вы так долго задержались, и рад, что Вы выехали. Прилагаю Вам записанный Михаилом Александровичем список указаний Мамонова для Вас, не к сведению, но к исполнению. Вы сами знаете, что Ваше здоровье теперь зависит от Вашей осмотрительности. За это время пришлось пережить два радостных события: посвящение Павла Александровича во иерея, на котором мне лично быть не удалось, и присоединение к православию Евгении Казимировны[1095], на котором я был. И то, и другое событие глубоко и радостно всколыхнули мою душу. Да благословит Господь жизненный путь обоих. Евгения Казимировна уехала в Судак, вскоре после присоединения. Бердяевы также уехали. Приехал князь, и завтра предстоит свидание в "Пути". Григорий Алексеевич сравнительно хорош вообще, но для издательства все остается в прежнем положении, и Маргарита Кирилловна, посоветовавшись с близкими Григория Алексеича, не решается с ним говорить об "директорстве", опасаясь нанести ему слишком тяжелый удар. И, действительно, есть основания опасаться. Потому и решили предоставить событиям развертываться естественным ходом без хирургической помощи.

У меня занятия кончились, но задерживают здесь обстоятельства. Вероятно, задержусь до конца мая, вернее, начала июня. Живем не без волнений, но пока благополучно. Я получил возможность возвратиться к своим занятиям, в частности, к Кантологии и подобным, но такая берет одурь и вражда к этому антихристову изделию… Будьте здоровы и берегите здоровье. Привет Евгении Давыдовне от нас обоих.

Любящий Вас С. Булгаков.

311.     С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[1096] <13.05.1911.Москва — Симб.ирск>

13 мая 1911 г., Москва

Дорогой Александр Сергеевич!

Ваше письмо я получил как раз в тот день, когда Елена Ивановна в больнице мучалась родами, а я сидел дома у телефона и ждал известия. 11-го мая она разрешилась мальчиком — Сергием. У меня в душе смерть непосредственно сошлась с рождением, и ушедший таинственно говорит через явившегося в мир[1097]. Конечно, раньше не было и не могло быть такого чувства. Да благословенно имя Господне! Елене Ивановне страстно хотелось родить мальчика и потому оба мы радостны и счастливы, насколько это теперь вообще для нас доступно.