Взыскующие града

Конечно, если будет планироваться какой-либо сборник, я непременно Вас буду иметь в виду. Вы забыли (или раздумали?) поговорить с Н.В.Соловьевым[1616], скоро оставляющим Москву, по поводу книжки о преп. Серафиме. М<ожет> б<ыть>, поручите это авве? Я живу пока очень благополучно, ввиду свободы от лекций. Дети хворают умеренно. Вяч. И<ванов> и Эрн живут по-прежнему.

На днях Вяч. Ив<анов> читал нам (вкупе с приехавшим о. Павлом) свою трагедию "Дети Прометея"[1617].

Христос с Вами и Вашей семьей.

Обнимаю Вас. С.Б.

538.     Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[1618] <17.11.1914. Саратов — Москва>

17 ноября 1914 г. Саратов

Милая и дорогая Гармося, пишу тебе из Саратова коротенькую записочку, так как некогда, — сейчас предстоит осмотр города, а потом отъезд. лекция вчера собрала много народа. не обощлось без типического "российского" инцидента. полиция уже в самом помещении для лекции перед самым началом потребовала от нас подробных конспектов. мы вынужден были их тут же написать и через это опоздали на ¹/₂ часа. Ильин, по-видимому, понравился — его три раза вызывали; а меня встретили аплодисментами и провожали. Чувствую, что моя лекция была куда лучше и с большим подъемом, чем то, что я читал в Москве. но в какой мере она подняла публику — не знаю. Т<ак> к<ак> ни от кого об этом не мог услышать. <…>

539.     С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[1619] <24.12.1914. Москва — Н.Новгород>

Москва, 24 декабря 1914 г.

Дорогой Александр Сергеевич!

Поздравляю Вас с праздником Рождества Христова и шлю Вам сердечный привет. Надеюсь, что все Ваши здоровы и благополучны и от души Вам этого желаю. Мы совершенно благополучны и встречаем праздник все вместе. Перед праздником я бы в Зосимовой пустыни (один). Там двольно малолюдно по случаю войны, вопреки моим ожиданиям. О. Герман сильно стареет и производит впечатление уже уходящего, хотя по-прежнему на своем посту. Ему недавно делали глазную операцию, но без большой пользы. Мих<аил> Ал<ександрович> хворает инфлуенцией, почему-то затянувшейся. Эрны уехали. О. Павел тоже прихварывает, — чересчур изнуряет себя работой и постом. Был Николай Александрович, — в общем все то же. Дела его плохи, но голову несет высоко, и за это, конечно, молодец!

У меня от войны очень щемит сердце, не от самой войны, но от пассивного безучастия в ней. Тяжело быть только зрителем. Но до сих пор не умею принять участия, а до мая теперь буду и занят. Мне отвратительна мысль корреспондентства, но очень манит мысль пережить войну в какой-нибудь деловой службе, хотя на короткий срок. Но все равно, сейчас об этом нельзя и думать.

Пока что, читал о войне лекцию и буду читать ее в Киеве. Осенью воспользовался для работы над своей книгой[1620] и порядочно ее подвинул, хотя еще и не кончил. Уже вижу Вашу мину по поводу этого…

Что же Вы не повидались с Соловьевым относительно рекомендации книжки о преп. Серафиме? Кажется теперь он переведен в Кострому, и дело опоздано, хотя в Москве он бывает.

Между нами. Мы приступили к печатанию творений А.Н. Шмидт. Уже много встреч прошо в колебаниях и незнании, как поступить с ее рукописями. Дело в том, что по характеру их содержания установить внутреннее к ним отношение до сих пор невозможно (да и не станет возможно до каких-либо мистических подтверждений или обнаружений). Но со времени войны нам стало ясно, что таить от мира факт существования Шмидт далее нельзя, да и докуда же таить? И разве нерешительность и медлительность есть решение? Под этим молчаливым и настойчивым понуждением и было принято это очень важное решение. Возможно, впрочем, что книга будет задержана цензурой и т.д., ну, значит, так и надо, а мы свое дело сделали. Вероятно Вы будете ворчать, но поставьте себя мысленно в положение фактического душеприказчика Шмидт, и Вы почувствуете, как оно трудно и ответственно. Впрочем, ведь Вы не знакомы с содержанием рукописей, и Вам трудно судить о всей значительности их.

Елена Ив<ановна> шлет Вам привет. Кланяюсь О<льге> Ф<едоров>не. Да хранит Вас Христос, днесь в Вифлееме рождейся.

Любящий Вас С.Б.

1915 год

540.     С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[1621] <8.01.1915. Москва — Н.Новгород>

8 января 1915 г.

Дорогой Александр Сергеевич!

Поздравляю Вас с Новым годом. Спасибо Вам за письмо Ваше, такое тихое и для Вас очень типичное, православно-роденбаховское [нрзб]. Понимаю Ваш все еще немного романтический пафос, но не могу сделать это своим настроением, и не только по слабости греховной, но и по другому. Ведь у каждого свое. Я же в те времена, когда полагается быть романтиком по возрасту, слишком засушил себя "измами", и только от времени оттаивает душа, так что про себя я сказал бы наоборот, что у меня романтизм (м<ожет /> б<ыть /> иной) как-то крепнет с религиозным опытом. Осень я всегда любил, по-пушкински, эстетически, но не влюблялся в природу, как теперь, и во все ее моменты, а больше всего люблю неподвижную, вечную красоту юга: море, солнце и горы. Невесту природу люблю, хотя и люблю "охотное ее умирание".