Взыскующие града

И все-таки совесть не велит с тобой согласиться и вот почему — Помнишь легенду о св. Николае Чудотворце[1762] и о св. Кассиане[1763]. Шли они в белых ризах по полю и повстречали мужика, увязшего с конем и телегой в грязи. Св. Николай полез в грязь, ризу запачкал, но мужика с телегой и лошадью вытащил; а св. Кассиан пожалел своей светлой ризы и мужику не помог. Когда оба дошли до ворот рая, св. Петр назначил Николе за то, что пожалел мужика четыре праздника в году, а Кассиану оставил чистую ризу, но назначил ему праздник всего раз в 4 года (29 февраля)[1764].

Вот теперь как раз наш русский мужик с телегой увяз; что же прикажешь, следовать ли Николе, или по примеру Кассиана не лезть в политику из боязни запачкаться? Душа моя, не чувствуешь ли ты сама, сколько в такую минуту нужно черствости сердца, чтобы сказать, что у меня поважнее этого дело — о Риккерте писать. Вот тогда я стану "гербарием"!

Я долго проверял свою совесть и решил подчиниться на выборах[1765] толькоявной необходимости. Приехав в Калугу, стал интриговать против самого себя заОсоргина[1766]; шепнул даже крайне правым, что если они переложат ему записок и шаров, то только этим они могут устранить мою кандидатуру. Это была сущая правда, и правые этим соблазнились, так как Осоргин правее меня и для них приемлемее. Делал и умышленные "бестактности", которые могли привести к избранию третьего кандидата — Коншина.

И все напрасно: записок я получил почти вдвое против Осоргина (у него не оказалось вовсе шансов) и больше всех. Перед тем, чтобы выразить согласие баллотироваться, я громко заявил, что иду только на время опасности и по миновании ее сложу полномочия. Не помогло и это: выбрали большинством 34 против 18, т.е. подавляющим большинством! Признаюсь, что у меня защемило в сердце и было больно! <… />

592.     М.К.Морозова — Е.Н.Трубецком[1767] <осень 1915. Москва — СПб ?] />

Милый, драгоценный мой Женичка!

Сию минуту вернулась из Михайловского и нашла твои два письма! Эти дни я переживала бурю душевную как-то особенно остро. Спешу тебе излить душу!

По приезде в Михайловское — вечером, за чаем разговор зашел о тебе. Мика и Саша Габричевский[1768] горячо говорили и каждое их слово жгло мое сердце! И так я этим замучена, а их слова привели меня, право, в отчаяние! Я сейчас прямо задыхаюсь, когда пишу. Дело в том, что они выражали большое сожаление, что ты занимаешься политикой (проклятый, сморчковый совет[1769]) — и таким образом не осуществишь того дела, в котором так ярко проявилось твое настоящее призвание, и ты бы мог сделать великое дело для всей русской духовной жизни. Как это верно, и как это ужасно! И главное ужасно, что ты не понимаешь этого, ты слеп и глух, и оттого я так несчастна и в таком отчаянии! Господи, как ты непростительно легкомысленен, как ты испорчен этой кадетской средой политики и журналистики, как ты разбрасываешься на двадцать дел. Господи, как ты не можешь сосредоточиться и углубиться в одно! Что с тобой делать, как тебя вразумить, чтобы ты бросил писать статьи, а углубился в древнюю Русь! Времени ведь не так много, не надо его терять. И без тебя пройдут подоходные налоги и тому подобное, очень важное, но не твое дело! А то, где твой талант, где никто так не сделает, там ты мимоходом, даже книг не собрал! О как это меня мучит и в какое отчаяние повергает! Что с тобой делать? Я в отчаянии, что Дурылина нет, не могу его спросить насчет книг, чтобы тебе купить! Тебе столько надо читать, что ужас! Главное невыносимо то, что ты воображаешь, что это совместимо с Государственным Советом! Возможно ли заниматься политикой и философией?! Будет ни то, ни другое! А твоя философия могла бы дать новое, живое конкретное и национальное! Это так важно, так нужно, это вечное, то, чем ты приобщаешь себя к будущему и указываешь ему путь! И ты не горишь этим весь, а рассуждаешь и размениваешься. Бог видит, как это невыносимо больно!

Бедная наша Россия, нет у нее твердых волей людей, или пьяницы, или такие шатающиеся! Не сердись, но ведь это так у меня болит, и я не могу не винить тебя! С твоей статьей Муретову[1770], я знаю, что буду согласна, но только наполовину! Боюсь "словечек" и "логики". Жду тебя с нетерпением, замучилась! Неужели ты опять будешь ходить по "станциям" и "банкам", а книг себе не выберешь и так уедешь! Невыносимый ты, женечка! Я для тебя не существую,меня ты никогда не послушаешь и для меня никогда ничего не сделаешь! Я тебе всю душу отдаю, а ты хотя бы за это сделал что-нибудь, чтобы успокоить меня! Все только насмешечки, да шуточки, а до глубины ты ни в чем не хочешь мне дать удовлетворения! Уж не говорю о личном, но теперь даже духовно ты пошел против меня! За что? Целую тебя!

Приезжай.

593.     М.К.Морозова — Е.Н.Трубецкому[1771] [? 1915. Михайловское — Бегичево?]