Взывая из бездны

Сзади раздались крики, она обернулась и увидела пятёрку человек, бегущих к ней. Лёша тоже обернулся, но не сбавил бодрого шага, но и не побежал — он спокойно продолжил движение. Когда до группы оставались считанные метры, Лёша легким толчком в плечо немного отклонил Юлю с дороги. Группа людей пробежала мимо, даже не обратив внимания на идущих рядом юношу и девушку. Юля попыталась спросить про сей странный факт, но Лёша быстро приложил палец к губам и отрицательно замотал головой.

Через двадцать минут они в полном молчании добрались до Юлиного дома.

— Не выходи пару дней на улицу… а лучше сегодня же, сейчас иди к какому-нибудь дальнему знакомому и неделю ночуй у него, — заговорчески сказал он.

— Угу, — промычала Юля, оглядываясь по сторонам.

— Нарядись в одежду, в которой никогда не ходила, — продолжал инструктировать её Лёша, — никому не отвечай, ни с кем не говори. Никто не должен знать о твоём местонахождении.

— А кто это был?

— Не знаю, но лучше спрятаться.

— Можно мне с тобой? — дрожащим голосом спросила она.

Он ничего не ответил, лишь слабо улыбнулся. Она вздохнула, чмокнула его в щёку и вбежала в подъезд.

Лёша ещё немного постоял, прислушался и быстро зашагал домой — миссия была выполнена.

X Дом у дороги

Пришедши домой, Лёша вёл себя как ни в чём не бывало — разговаривал, шутил, даже ел с большим аппетитом, чем обычно. Разговор лился рекой — он был как никогда словоохотлив; рассказывал байки и отпускал шутки по поводу и без оного. Но было то, чего родители не узнали — случай, произошедший в школе, — о нём Лёша умолчал. Если разговор вдруг заходил о событиях сегодняшнего дня, то он, рассказал старый случай и выдав его за новый, плавно переводил разговор в другое русло.

После сытного ужина, не оставив родителям ни одного шанса что-либо заподозрить, Лёша откланялся и пошёл спать. Войдя в свою комнату, он погасил свет и сел на стул у окна.

На улице висела лёгкая темнота. По освещённым слабым фонарным светом дорогам медленно бродили влюблённые парочки. Человек в старом пальто уснул на скамейке, подложив под голову свёрнутый мешок с гнилой картошкой. Всё шло своим чередом, — неспешно и размеренно. Казалось, что жизнь засыпает, замедляя все свои процессы. Из-за облаков показалась откушенная белая с небольшой синевой луна, которая хоть и была яркая, но была ничем по сравнению с фонарями и лампами.

Он лёг в постель и, хотя всё его тело ломило, и спать не хотелось, попытался уснуть. Голову тоже ломило, мозг усиленно над чем-то трудился и из-за этого немного перегревался. Лёша посмотрел в окно на Луну — единственный природный ночной источник света в современном обществе. Было что-то необъяснимо притягательное в этом белом холодном свете, что-то, что заставляло медленно забывать все неприятности, накопленные за день. На долю секунды Лёше показалось, что в окне появилось улыбающееся женское лицо, но когда он попытался сосредоточиться на нём, лицо испугалось и пропало.

Медленно, но верно ночь брала своё, погружая его в сон. Голова перестала болеть — мозг отключился и задремал. Вокруг было тихо и темно. Его глаза слипались и становились тяжелее с каждым движением. Откуда-то из тишины послышался тихий мягкий, но уверенный голос. Голос пел колыбельную…

Лёша не знал кто пел колыбельную, ибо приятный успокаивающий голос окутывал его со всех сторон. Не думал он также и над тем, что, возможно, ему это кажется и песня играет у него в голове. Ему не хотелось над этим думать, ему вообще не хотелось ни о чём думать. Подобно голосу мифических сирен, колыбельная завлекала его сознание в мир успокоения — того, в чём он сейчас нуждался. Вот так незаметно он уснул.

Он спал крепко. Наверное, так крепко можно спать лишь мертвецом в гробу. В гробах не дует, там тепло и мухи не кусают. Несмотря на всё блаженство сна, он не видел сновидений — было темно и спокойно, мозг отключился полностью, ибо не хотел даже производить сны. Может это было и к лучшему. По крайней мере он не видел ничего плохого. Ведь не зря же человек уходит не в мир блаженств, а на покой.

Безмятежный сон его был нагло прерван противно звенящим телефоном. Звенел он тихо, но очень противно и достаточно для того, чтобы прервать по могильному крепкий сон Лёши. Он буквально подпрыгнул на кровати и быстро сел, вертя головой по сторонам. Он не понимал, кто мог звонить в это время суток, и почему никто не берёт трубку, хотя родители спали очень чутко и всегда первыми реагировали на подобные катаклизмы. Но сейчас они не реагировали.