Warm

Чем дальше от поселка, тем меньше становилось мошкары, уже через час можно было снять колпаки. Александр уже не в первый раз подметил, что мир вокруг выглядит будто не их вовсе, так сильно он изменился и стал другим, что связь с прошлым осталась только через железнодорожную насыпь. А им, как существам из прошлого, только на ней и было безопасно.

Вид с холмов, разрезанных железной дорогой, открывался впечатляющий. Обязательно в поле зрения попадался курящийся паром гейзер, либо трещина в земле, к которой со всех сторон вели более мелкие трещины, следы водной эрозии. Примерно через пару часов от станции они наткнулись на свистящий гейзер, бьющий из-под земли с периодичностью раз в три минуты.

Рядом с ним во время извержения чувствовалась вибрация земли. Огромная энергия, запечатанная в недрах, находила себе выход через небольшое отверстие. Глобальные изменения требовали глобального переосмысления. Тот мир, который воспринимали как твердыню, исчез, разрушился в мгновение ока, оставив после себя шрамы, извергающиеся паром. Не было уже такого ощущения, что под ногами та же надежная опора, что и раньше. Стоило почувствовать, как дрожит земля, чтобы убедиться лишний раз в том, что надежного ничего не осталось.

Убедиться в том, что изменения кардинально изменили облик планеты пришлось совсем скоро. Гурьян раньше всех заметил, что железнодорожная насыпь стала как-то неестественно искривляться, будто ее по ошибке инженеров проложили по склону высокого холма.

– Я что-то не припоминаю, чтобы у нас так дороги строили, – задумчиво произнес Гурьян, – поезд может и кувыркнуться.

Серая лента насыпи опоясывала склон и издалека выглядела так, будто она сползла по нему. Чем ближе они подходили к холму, тем явнее были заметны следы разрушения дорожного полотна. Щебень с него словно трусили к подножию. Насыпь растянулась по склону вниз, ее чаще обычного разрезали небольшие трещины. Разорванные рельсы местами свалились с насыпи на обочину, где их засыпало.

– Трясло здесь изрядно, – решил Гордей. – Если бы нашей Зарянке так досталось, то и погреб бы не помог.

– А вас не удивляет, что насыпь сделали на склоне? – спросил Александр. – Обычно прокладывают сквозь холм, выбирают породу, чтобы не было серьезных перепадов высот. А тут она поднимается вверх, а потом идет как на прилипушках по склону.

– К чему клонишь?

– Этот холм выдавило во время землетрясения. Тут была равнина, наверное, а потом ее вспучило, поэтому такие разрушения. 

– Не имею аргументов против, – согласился с доводами Гурьян. – Это точно, так дорогу никто не строил. Ни один груженый состав в гору не въедет без разгона. Это ненормально.

– А что под холмом? Вулкан? – спросил Гордей.

– Не обязательно. Просто породы перетряхнуло и не все встали на свое место.

– Надо быстрее пройти этот чертов холм, а то я чувствую себя на нем, как на пороховой бочке, – Гордей ускорил шаг. – Живее.

Каково было удивление, когда они перемахнули на другую сторону холма и обнаружили за ним еще один холм, но в несколько раз больше прежнего. Железнодорожная насыпь там вообще прерывалась, скрываемая следами каких-то потоков, идущих с вершины холма. Вершина холма курилась паром. Серый столб поднимался вверх, постепенно теряя форму.

– Везувий, блин, сельского масштаба, – Гурьян замер на месте, ошарашенно разглядывая чудо природы.

– Выходит, я был прав насчет пороховой бочки, – Гордей обернулся на холм, который они только что миновали.

– Ну, что, это замечательно. Надо записать, что примерно в тридцати километрах от станции находится вулкан. Как назовем его?

– В честь нас, по первым буквам имен, – предложил Гурьян.

– Это как? АГГ, ГАГ, ГГА? – Гордей перебрал все возможные аббревиатуры.

– Да куда тебе с твоим воображением, – саркастически произнес Гурьян, – Алгуго, – он сделал ударение на втором слоге.

– А с твоим воображением вообще лучше ничего не придумывать. Бугага какой-то.

– Ладно, оставим природное явление пока без названия, – помирил Александр товарищей. – Идемте, посмотрим на него вблизи.

В воздухе запахло каленым и еще чем-то едким. Александр, тем не менее, не видел причин для беспокойства. Ветер уносил дым, извергающийся из жерла вулкана в противоположную сторону.

Через насыпь когда-то бежали грязевые потоки, продукты извержения, смешанные с водой и почвой. Александр сгреб пригоршню такой грязи, понюхал ее сам и дал понюхать товарищам.

– Воняет сероводородом, лечебная, – заключил Гурьян.

– Точно, – согласился Александр.

Из разломов, которые периодически возникали на пути, тоже поднимался пар с сильным запахом сероводорода. Попадались хлюпающие грязевые вулканы, источающие «аромат» тухлых яиц. Изредка попадались разбросанные вокруг пористые куски застывших вулканических бомб. Налицо были все признаки формирования гейзерной долины с венчающим ее активным вулканом. Определение «вулкан» из-за скромных размеров холму шло не совсем, но по сути он им все равно был.

– Прыщ! – неожиданно громко произнес Гордей. – Посмотрите, как похож.