We were the Champions...(СИ)

— Марио, пресса — не твоя проблема. У нас есть люди, которые займутся этим. — проникновенный шепот президента Союза всплывает в голове, отметая мысли о газетчиках.

Но награды и прекрасная игра на протяжении трех сезонов говорят сами за себя. Значит, Сашу? Но у того не менее внушительная статистика. Ко всему прочему он является капитаном и имеет определенное влияние на «раздевалку». А лишние проблемы внутри команды ему не нужны, и без них дел полно.

И что же делать?

— Вы решили, Марио? — вопрос одного из членов Союза заставил его выйти из пустых раздумий. Ответ был готов. Пусть он ему не нравился, но какая-то часть Фернандеса понимала, что другого выхода нет. Он кивнул.

Вопрос со стороны положительных качеств и заслуг каждого из футболистов оказался без ответов, поэтому бразилец решил посмотреть на обратную сторону медали. Однако и там все оказалось лаконично и ровно. Оба несговорчивы, вспыльчивы, агрессивны время от времени, тупы в некоторых вопросах (хотя уровень интелекта каждого игрока сборной вызывал у определенного типа населения сомнения, тренера эти байки не волновали). По всему он сделал вывод, что не уживаются они как раз из-за сходств. Этот вывод жизнь не облегчил, и он нашел единственное верное (как он думал) решение проблемы этих придурков.

— Вы уверены, Марио? Это может только усугубить ситуацию: для этого нужно время, которого у нас не так много. Так Вы обдумали своё решение, Марио? — он замечает обеспокоенное лицо Ромы, недоверие женщины, задающей вопросы. Сомневаясь в её компетенции (ощущалось, что она недолюбливает Акинфеева), некоторое время он пытается вспомнить как ее зовут и какую роль это особа играет в системе Союза. — Марио?

— Определенно. Я не вижу причин для того, чтобы не вызвать в сборную кого-то из них.

Они подождут ошибки одного из них. В свете последнего разговора Фернандесу не хотелось, чтобы Акинфеев ошибся первым. Но это не означало, что он хочет выгнать из команды Гарсию. Он также желал ему успеха, как и Акинфееву. Просто эта женщина ему не понравилась (но его об этом никто не спрашивал) и создавалось ощущение, что она ненавидит буквально каждого, кто находится с ней в одном помещении. Правда может оказаться, что у нее просто такая работа. Боже, как по-детски это выглядит! А ему уже пятьдесят!

— Что ж. Хорошо. — Широков, почувствовав, что внимание и контроль уходит к мисс в очках с золотой оправой, выдохнул и откинулся на спинку стула в попытке расслабиться. — Так и поступим.

Он чувствовал, что что-то не так. Да, в квартире не было запаха гари, все работало и находилось в исправном состоянии. Джон с непринужденным видом тихонько мурлыкал себе под нос, коротая время за просмотром очередной серии какой-то мыльной оперы по телевизору. Ничего не гремело, не взрывалось и не горело. Были только умиротворяющая, семейная идилия, тихий и неестественный плач явно переигрававшей главной героини и нераздражающий шум домашней техники. Возможно, из-за этого всего и казалось, что что-то не так.

Даниил давно мечтал о таком. Тишина, спокойствие и умиротворение. Но при наличии шила в одном месте у соседа, это, думал Акинфеев, являлось невозможным. Однако, вот оно. Спокойствие рядом с Джоном. Подумать только! От неожиданности подобного Даниил растерялся и не знал чем себя занять.

Обычно он, придя домой, начинал хозяйничать (готовка, стирка, глажка), после маленькой ссоры с соседом, они мирились. А затем он ложился спать, предворительно позвонив сестре и (с недавних пор) матери. Сегодня Джон обломал все его планы и рутинные дела. На столе стояла тарелка с лазаньей (он умеет готовить?!), на кровати была обнаружена аккуратная стопка белья (как он не спалил квартиру?!), а по дому раздовался шум работающей стиральной машины (что он, черт возьми, натворил?!).

— Что ты сделал? — как можно беспечнее поинтересовался Даниил, присаживаясь рядом с соседом.

Тот решил не отвлекаться от телевизора на глупые разговоры. Главный герой как раз признавался в любви главной героине, стоя на одном колене. Лицо последней было настолько натурально изуродовано гримом, что любой бы поверил, что она проревела целую неделю без перерыва на потребности человеческого тела. После неспешного пробега титров мужчина, появившийся на телеэкране, с очаровательной улыбкой попросил потерпеть рекламу несколько минут и пообещал, что сразу после начнутся новости. Джон, ненавидящий подобные программы (все, что хоть немного отдавали серьезностью), предпочел сбежать от Акинфеева.

— Ну, так что ты успел натворить? — удивительно, но лазанья оказалась не только съедобной, но и вкусной.

Сосед пытался попить кофе, игнорируя футболиста. Взгляд оббежал всю кухню, но ни разу не задел Акинфеева. Руки вцепились в кружку, создавалось впечатление, что если Джон вдруг выпустит ее из рук, то мир рухнет. Ненадолго задумавшись о содержимом кружки (только ли кофеин там?), Даниил продолжил рассматривать соседа, ожидая ответа.

— Ты можешь мне сказать… — ненавистные ему рубашки аккуратно отправлялись в шкаф.