Web of the past (СИ)

— Заставлю ее понять, что никакое зло не сломит ни меня и моих друзей, —глаза застилает алый гнев— сплошь ярость да жажда крови, когда носительница поднимает голову, — Она пожалеет о том, что делает. И найду Агента Венома.

У носителей Симбионтов уж слишком жаркие сердца, а разум должен быть высечен из стали, не людям понять: слабым, легко поддающимся низменным желаниям. Но от чего же девочке так больно, так горестно, так сдавливает не в груди, а в спине. Нова смотрит и молчит, его слабая улыбка не исчезает.

— Я был неправ, —признается парень. — Что? Я признал это, большее и не скажу. Хватит с меня нытья, терпеть не могу. Ты и так много наслушалась, все. Лавочка закрыта.

— Ну и зараза же ты, —закатывает глаза фиолетовласая. — Тоже мне, герой номер один. Да я те-

«Эй, успокойся» — Голос Токсина так и похож на громовы раскаты. Паразит давит мысленно девочке на хребет, потому что горячка ее чувств всё ещё слишком раскалённая, потерями рас-па-лён-ная. Юной леди порой хочется сломать ногу этому пришельцу, хочется на кости разобрать, потому что откуда ему понять чувство, схожее с выдранным из собственной плоти куском? Бунтарка выдыхает. Она помнит, что должна была быть благодарна, что жива, что Симбионт не такой, как Карнаж — убивал своих же сородичей и людей. Молодой Клинатрец, не хотя признавать, надеялся, что с ней не произойдёт ничего ужасного, как с Маллиганом.

Очень надеялся.

Он сильно привязался к ней.

Токс отдал бы ей верность, отдал бы ей все — этой маленькой и буйной девочке, и принёс в дар поля, полные пепла её врагов, даже не попроси она об этом. Куда бы ни пошел, на кого бы ни переселился, паразит чувствовал себя неприятно. С ней же не так. С ней всегда что-то да не так! В носу всё ещё свербит запахом её крови; кожу жжёт угасающим теплом, он не должен был чувствовать, но почувствовал всей своей шкурой. Не хочнт помнить, как миллиметром отступил от ее сердца и чуть не лишился лучшей, молодой носительницы.

— Это больно, — говорит однажды Клинатрец, и его голос подобен острым клыкам, прогрызающим путь к разуму Кайлор. А той всё тяжелее оставаться в человеческом теле с человеческим рассудком: то, звериное и необузданное, требует разрушений. Она помнит, кае сестра умерла. Помнит, как тосковала по ней. Всё это помнит и пытается отбелить, как пятно на одежде.

— Это всегда больно, Сэм, — она присаживается рядом; глаза у нее — сплошь небо; то немногое, что намекает на истинную суть. — Такое часто бывает.

Кажется, он спрашивает это вслух, а после добавляет:

— Тебе было так же больно, как понимаю, или есть что-то похуже? — Нова подаётся к ней, ощущая, как безумие просачивается в его жилы, в его кожу, оно говорит его губами. Девушка сжимает его плечи. Чудится, как когти впиваются кожу. Пламя к пламени взывает агонией и ожогами. Но тут же одергивает себя. — Ты ведь все ещё не в своем мире, наверняка это стремное чувство?

— На самом деле мне здесь комфортно, — она встаёт. В горле больше не булькает. Токсин мог его бы пополам переломить за слова этакие. Стоит принять этот факт и становиться сильнее, поступившись гордостью. — Здесь я не живу прошлым, не ношу тот крест, и не вижу тех, с кем я ранее была очень близка. Паркер, конечно, исключение. Иногда мне все же тоскливо глядеть на то, как он с улыбкой говорит о Мэри Джейн. Но это его выбор, и стоит это уважать.

— Точно, ты ведь его, в своём мире, а-ля бывшая, —говорит это так облегчённо брюнет и с издевкой скалится. — И каково это было? Быть девушкой столь популярного супергероя Нью-Йорка?

— Ху. —не успела ответить, как тот засмеялся.

— Я понял, можешь не продолжать, —поднял руку а знак остановки. — Я верю. И все же, он отчаянный.

— Это из-за того, что я на голову двинутая? Да, он мне это и ни раз говорил, —смеётся девушка, вытащив с пучка карандаш. — Наверное, стоит это принять, как некую черту. Как говорил один призрак из книги: «мир не так уж безумен, когда начинаешь принимать себя».

«скука смертная, кончай трепаться и пошли жрать» —напомнил о себе Токсин. Попрощавшись, Кай решила навестить Амадея в лаборатории, но вместо этого встретила незнакомую ей девушку в юбке и в классической рубашке, с документами в руках. Чуть не выронив их, бунтарка успела ухватить листочки и отдать юной растяпе.

— Ой, я такая растяпа, прости пожалуйста, —ответила ласковым голоском незнакомка. — Спасибо тебе огромное, иначе бы Фьюри очень сильно ругался.

— Ты вообще кто? —поинтересовалась.

— Я Корра Симмонс, —протянула ей руку. — Стажер-медик. А ты? Вау, какие у тебя волосы яркие! Красиво. А как тебя зовут?

— Э, спасибо, —не ответив на рукопожатие, ответила Кай. — Кайлор Холланд. Симмонс? Знакомая фамилия.

— Я родственница Джеммы Симмонс, —хихикнула. — Может, потому и знакомо. У тебя очень красивое имя, Кай. Ты здесь как агент Щ.И.Т’а? Супергерой?

— Что-то между тем и тем, —пожала плечиками. — Корра, скажи, ты же медик, верно? А насколько ядовиты свинец и ртуть? Это для моих личных интересов.