While I'm Still Here (ЛП)

Он скрестил руки и взялся за низ футболки, выгибая спину. Такая знакомая, но совершенно неожиданная горячая волна пронзила мое тело, окутывая позвоночник и шею. Я не должен был так реагировать, особенно когда ему причинили боль, и он собирался показать последствия, хотя и не хотел этого делать. Но даже несмотря на все это, я не мог не смотреть на него и не чувствовать, как тяжелеют мои веки от того, как он еще сильнее выгнул спину, и медленно потащил вверх черную футболку.

Мышцы его живота напрягались по мере того, как тонкий материал легко скользил по телу. Я уже хотел потянуться к нему, прикоснуться, почувствовать под пальцами нежную кожу, но я знал, что он не позволит. Мне пришлось лишь крепче сжать руки, потому что я даже непроизвольно дернулся к его тугому животу, когда он наконец избавился от одежды.

Я искал следы, но по-прежнему ничего не мог видеть. Грудь, шея, живот, теперь я имел зрительный доступ ко всему. Он снял свою толстовку так невинно, трогательно, сначала стянув рукава, позволяя мне помочь ему стащить ее полностью, и сейчас к ней присоединилась футболка –эти две вещи лежали грудой рядом с нами, такие разные по форме, но одинаковые по цвету; они казались потерянными. И Джерард на самом деле терял – он терял, сбрасывал свой внешний слой, чтобы мне ничего не мешало увидеть то, что находилось под ним.

Я знал, что был слишком зациклен на этом, но я расслабился, когда заметил, что у него была маленькая прослойка жира над поясом его джинсов. Это на секунду заставило меня мысленно обрадоваться и отметить, что он, как и я немного полноват. Но потом, черт возьми, я понял, что в отличие от меня, он был в слишком обтягивающих штанах, которые так плотно обхватывали его ноги и буквально впивались в талию, что из-за этого на животе и образовалась складка кожи. А это значит, что я все-таки толще него. Черт бы тебя побрал. По крайней мере, не я был вынужден снимать сейчас верхнюю одежду.

- Знаешь, тебе не обязательно так рассматривать меня, - пробормотал он, скрестив руки на груди.

- Что? Я и не рассматривал…

Он думал, что я пытаюсь разглядеть ушибы, но на самом деле я лишь пытался найти изъяны в его теле, чтобы более выгодно смотреться на его фоне. Блять, и это худшее, чем я мог заниматься в данный момент! Домашние проблемы Джерарда были намного серьезнее моих, и это вполне достаточный повод, чтобы заставить меня задуматься и переосмыслить свою жизнь, но черт возьми, я такой конченый идиот, зацикленный только на себе, что я даже забыл главную причину, по которой Джерард разделся.

- Я до сих пор ничего не замечаю… - Подождите минутку, я уже видел большую часть живота, когда целовал его. И тогда я не обнаружил ничего необычного…

Он опустил руки и откинулся на спину, а я остался сидеть, ссутулившись и исследуя его тело, насколько он позволял. Я с жадностью всматривался в каждый сантиметр обнаженной кожи, борясь с желанием прикоснуться к ней. Все мое внимание было сконцентрировано на поисках отметины противного синего или зеленого цвета, которую оставил на нем Гэри. Коротко взглянув на лицо Джерарда, я увидел, что он смотрел на меня в ответ и казался уставшим.

- Где оно?

- Ты ищешь синяк или что-то в этом роде?

- Ну да.

- Его нет.

Я нахмурился.

- Почему?

- На животе не остаются синяки. Ну, по крайней мере, на моем точно.

Любопытство накрыло меня с головой. И это именно оно заставило протянуть руку и провести пальцами по животу – аккуратно, успокаивающе. Я не знал, куда пришелся удар, поэтому действовал как можно осторожнее. Кожа под ладонью казалась чересчур мягкой и бархатной. Подняв взгляд на Джерарда, я убедился, что движения не вызывали боли, что я мог продолжить.

Его руки по-прежнему лежали вдоль тела, а глаза были закрыты. Я принял это в качестве положительного знака – несомненно, он наслаждался. Этот факт взволновал меня. Я также водил рукой по бледной коже, в первую очередь, думая о том, что я облегчаю его страдания, а не просто нагло лапаю, воспользовавшись ситуацией.

Я все еще хотел знать точно, что произошло; он до сих пор не рассказал мне подробности. Гэри причинил ему боль, и я не мог отделаться от ощущения, что полностью был виноват в случившемся, потому что моя сексуальная ориентация была настолько очевидной, что это замечали, блять, все вокруг, и родители Джерарда не стали исключением. До такой степени очевидной, что они думали, что это я «сделал» его таким же.

Я задумался, должны ли мы продолжать столько времени проводить вместе… Я зависал с Джерардом не намного больше, чем когда-то с Колином, например, но мне нравилась его компания, и я не хотел прекращать наше общение. Единственное, чего я хотел, так это чтобы у людей не создавалось неправильное впечатление насчет нас. Мы не встречались. Мы предпочитали кого-то своего пола, но какое все это имело значение? Почему эти простые факты должны были заставлять вас охотно причинять боль ребенку женщины, которую вы любите? Разве вы не обязаны любить все, что хоть как-то связано с этой женщиной? Например, мальчика, которого она родила?