While I'm Still Here (ЛП)

Я ненавидел себя за то, что стал одержимым человеком, с которым говорил всего лишь дважды. Но это была весна, а это значило, что пришло мое время влюбиться, а моему сердцу тряпичной куклы снова быть разбитым.

С тех пор как мы с Джерардом ездили за фруктовым льдом, и он сказал, что не прочь повторить еще раз, этого так и не случилось. Прошла почти неделя, и каждый день я все ждал и ждал, когда он удивит меня новым приключением, но Джерард так и не сделал этого. На самом деле я не видел его в школе два дня и действительно начал переживать, все ли с ним хорошо, так как в последнее время он часто пропадал куда-то. Мне хотелось верить, что Джерард вовсе не игнорирует меня.

Он никогда не рассказывал, где был все эти дни, но я и не спрашивал. Просто сильно волновался. И в его прогулах не было никакой системы: просто в один прекрасный день он не приходил в школу, или же он мог ходить на занятия всю неделю без пропусков.

Тем временем, апрель подходил к концу, и мы успели несколько раз встретиться за стенами школы. Каждую ночь перед тем, как отправиться спать, я думал: «Как же мне не терпится пойти в школу». Хотя бы раз в моей жизни события развивались благополучно.

Я чувствовал себя… полноценным, знаю, это звучит по-дурацки, но это работает. Я буду ходить в школу, чтобы стать музыкальным продюсером. У меня есть план. У меня есть друг. Это покажется довольно странным, что я провожу время с парнем, которого до этого все время видел сидящим за столиком под часами, с наушниками, проводящим свой обед, так же как и я.

Парнем, который не был на самом деле таким уж и странным, просто другим. Он всегда носил длинное черное пальто, отороченное на манжетах мехом, и было еще в нем что-то такое загадочное, словно я никогда не смогу добраться до его мыслей, души. Вокруг Джерарда была аура, которую я не мог понять. Он был просто таким отстраненным, не таким как я. Казалось, он никогда ничего не боится, но в то же время у нас было столько общего. У нас у обоих был похожий жизненный «школьный» опыт: пытаясь найти себя, мы вновь, раз за разом, терялись.

Он немного пугал, но был добр ко мне. Казалось, Джерард всегда носил одну и ту же пару черных джинсов, но хотя бы прекратил носить его «экстравагантное» пальто, потому что, как он сказал, стало слишком тепло. Вместо этого он носил огромный черный свитер. Джерард всегда был одет в одинаковые черные вещи, и поэтому большинство людей называло его фриком, или же говорили, что он беден, что на самом деле было вовсе не так, я был заинтригован его полным равнодушием по поводу того, кто и что говорит. Мне нравилось, как Джерард одевался – он был полностью черным, начиная от его волос вплоть до самых щиколоток, но его ботинки были черно-белыми.

Думаю, он теряет около десяти готических очков за каждую не черную вещь, что надевает, бедный парень.

Несмотря на его темный и неприступный образ – не такой уж и вопиющий, я думал, он был нормальным и хорошим парнем, хотя большинство людей в нашей школе не разделяли мою точку зрения - уж слишком Джерард был дружелюбен ко мне. Его глаза становились просто огромными, особенно когда он радовался. Всякий раз, когда он заводил разговор о концерте, то начинал вопить и прыгать вокруг, а я боялся, что его глаза вот-вот лопнут. И это делало меня по-настоящему счастливым. Я чувствовал себя намного лучше оттого, что мог поделиться своими чувствами, спрятанными глубоко внутри меня, и со временем мало-помалу постепенно выбирался из своей раковины, открываясь ему.

Я продолжал чувствовать себя так в течение следующих нескольких недель. Мне уже не было страшно просыпаться по утрам. Я даже был рад ходить в школу и чувствовал себя так хорошо – не замечательно, а просто хорошо. Мы с Джерардом вместе обедали каждый день, шутили о всяких глупостях, и он всегда заставлял меня улыбнуться. Он заставлял меня улыбаться все время, что было ново для меня. Я не чувствовал себя таким счастливым уже давно.

Он много рассказывал о себе. У него были проблемы в семье. Он объяснил, каким мудаком был его отчим, желавший заполучить мать Джерарда только для себя. Я узнал, что, как и у меня, у него не было ни братьев, ни сестер, с которыми он мог бы поговорить.

В особенности я запомнил одну из его историй. И вряд ли когда-либо смогу ее забыть. Есть некоторые вещи, которые просто остаются с вами, и даже неважно что. Каждый раз, думая об этом, я чувствовал себя дико виноватым, и как бы мне хотелось сделать что-нибудь, дабы помочь ему.

Однажды ночью в парке Джерард и я сидели на нашем холме. Я закончил рассказывать о том, как умер мой отец, когда мне было восемь и что моя мама до сих пор одна. Оказалось, что его отец был алкоголиком и скрывал это в течение нескольких лет. Так называемые деловые встречи были ни чем иначе, как ночами, проведенными с любой выпивкой, какую только он мог найти.