Wild Cranberry (СИ)

Мое решение отступить было совершенно спонтанным. Еще несколько дней назад я собирался бороться с ней самой, с тараканами, снующими вокруг нее, да с кем угодно, хоть со всем миром, но сегодня сдался. Слушая ее обвинения, понял, что все мои потуги обречены на провал. Пока Кэт сама не захочет поверить мне, любые слова останутся только словами. Без этого дело не сдвинется с мертвой точки. А жить с оглядкой, чувствуя ее недоверие и сомнения, я просто не смогу. В подобный капкан я уже однажды попал с ее подругой.

Смотрел в монитор компьютера, где уже несколько недель была установлена заставка — фото Кислинки из личного дела, добытое мною в отделе кадров.

Как понять, что могло толкнуть человека, у которого даже в соцсетях нет ни одной фотографии, разместить свою столь интимную фотку в чате? Алкоголь? Сомневаюсь. Не думаю, что она бы смогла все это провернуть, будучи, по ее же словам, пьяной в стельку. Да, я видел, как она уходила в сторону бара. Да, не самой твердой походкой, но вполне уверенно. А перед этим ещё и растолкала бразильянок, вставших у нее на пути. Что же тогда? Ревность или месть? Эти варианты мне казались более правдоподобными. И пусть Кэт никогда не признается в этом ни мне, ни уж тем более себе самой, но думаю, именно они двигали ею, когда она совершала этот необдуманный поступок.

Зашел в чат, который просто кипел, и в нескольких темах наткнулся на злосчастную фотографию. Дьявол! Еще чуть-чуть, и даже мое ангельское терпение закончится, и я прикрою этот чат вместе с конкурсом к чертовой матери! Снова посмотрел на фото, которое надеялся больше никогда не увидеть, во всяком случае здесь. Да, оно было достаточно провокационным, и первое впечатление заставляло напрячься, но на деле, перо надежно защищало все, что нужно, от чужих глаз, и хоть дуй на экран, хоть не дуй, лишнего увидеть там было невозможно. Но это ничего не меняло! Я не собирался терпеть этот беспредел!

Снова позвонил системщику и попросил очистить чат от фотографии ещё раз и поставить запрет на выкладывание любых файлов. Доиграются они у меня все!

От злости и раздражения не находил себе места. На глаза попались документы по последним сделкам, которые я завизировал накануне. Степан должен был утром отнести их в бухгалтерию.

Вот тоже еще одна проблема! Очередной заумник попался! После того как в кабинете поселилась Адель, он старался сюда не заходить. А если и заходил, то исключительно бочком, спиной к отцовской фантазии, которую Градов никак не мог забрать к себе домой.

Я схватил документы и прошёл мимо увлеченного чем-то Степы-недотепы.

Уже у лестницы попытался вспомнить, на каком этаже у нас бухгалтерия. Чёрт. Давно же я не покидал свой двадцатый этаж.

Спустившись на восемнадцатый и толкнув дверь, чтобы выйти в коридор, услышал этажом ниже, на площадке семнадцатого, возмущенный голос Крюковой.

— Нет! Сколько раз можно повторять! В долг ставки не принимаю!

— Наталья Петровна! Голосование вот-вот начнется! Зафиксируйте мою ставку, пожалуйста! А деньги я завтра принесу.

— Прием ставок на первую десятку я закрыла. Сейчас можно поставить только на пятерку финалисток.

— Но ведь еще не известна десятка!

— И что?

— Это слишком рискованно!

— Короче, Пономаренко, как деньги найдешь, так и звони. Нечего меня без толку дергать! У меня между прочим работы полно!

Каблуки Крюковой застучали по ступенькам, когда она начала подниматься по лестнице. Отмер и я. Прислонившись плечом к стене, засунул бумаги под мышку и, сложив руки на груди, снова застыл в ожидании этой парочки.

Вот они появились на площадке между этажами и начали подниматься ко мне. Крюкова, вцепившись в перила, смотрела себе под ноги, а вот ее будущий клиент замер с занесенной над ступенькой ногой.

— Добрый день, Наталья Петровна.

— Ай! — от неожиданности визгливо вскрикнула Крюкова и, споткнувшись, начала заваливаться назад на Пономаренко. Мне же достался ее испуганно-удивленный взгляд.

Ее подельник, очнувшись, успел лишь слегка присесть и в последний момент подхватить немаленькую тушку Натальи Петровны под мышки, после чего они плавно осели на пол возле первой ступеньки.

— Помочь? — поинтересовался ради приличия, наблюдая сверху, как эта круглобокая букмейкерша скатилась с Пономаренко на колени и попыталась встать.

Спустя пару минут, под звуки кряхтения и бубнеж тихо матерящегося Пономаренко Крюковой все же удалось принять вертикальное положение.

— Вы? — Она резко вскинула голову и впилась в меня злым взглядом.

— Не ушиблись, Наталья Петровна? — Быстро стёр улыбку с лица, но в голосе все же скрыть ее не удалось.

— Нет, — выплюнула она и начала медленно подниматься по лестнице.

— Отлично. Раз вам моя помощь не нужна, помогите вы мне. — Добавил в голос стальные ноты. — Объясните, пожалуйста, что здесь происходит?

Пономаренко бледной тенью маячил за Крюковой, а та застыла напротив меня с притворным удивлением на лице.

— Что тут может происходить? Возвращаемся с Владимиром с обеда.

— Пешком? На восемнадцатый этаж? — Настала моя очередь наиграно удивиться.