Will. Чему может научить нас простой парень, ставший самым высокооплачиваемым актером Голливуда

Я протопал от центра площадки к кольцу. Все шло нормально, пока я бежал за линию фола. Я в последний раз отбил мяч от земли. Взлет был гладким — не идеальным, — но я поднялся достаточно высоко, чтобы ударить мячом по краю корзины. Удар полностью остановил импульс, поднимавший меня вверх, а мои ноги полетели дальше (конкретно эту ошибку на баскетбольном сленге называют «повеситься на кольце»). Сейчас мне кажется, что тяжелые ковбойские сапоги могли усугубить вращающий момент.

Я шлепнулся оземь, сильно ударившись затылком и шеей, и потерял сознание.

Когда я очнулся, надо мной стоял мой друг Омар. Я видел мерцающие огни скорой помощи, у меня в волосах запеклась кровь, и я понятия не имел, где мой левый ковбойский сапог.

Я услышал голос Омара.

— Он очнулся! Он пришел в себя!

Омар — мой самый давний друг, не считая Стейси Брукс. В малолетстве он был таким косолапым, что все время путался в ногах, падал и набивал шишки, пока мы играли. Родители решили, что ему нужно сделать операцию. Когда ему было пять лет, врачи сломали обе его ноги и пересобрали их заново. Омар все лето проходил в ортезах, но когда пришло время идти в школу, он вдруг стал самым быстрым бегуном в квартале и научился танцевать лучше всех. Нам всем тоже захотелось сделать волшебную операцию!

Мой взгляд медленно фокусировался на лице Омара. Я понял по его глазам, что, видимо, шлепнулся неудачно. Он не смеялся. Он был перепуган.

— Чувак, ты как, нормально?

Я быстренько оценил обстановку: руки двигаются, ноги тоже. Ничего не сломано. Я смог кивнуть ему в ответ.

Меня привязали к каталке, затолкали в скорую помощь, и я бросил последний взгляд на Омара:

— Эй, Ом! Я же попал?

Фантазии — это естественная часть психологического развития. Но с годами мы понемногу перестаем витать в облаках, потому что понимаем: жить в реальном мире важнее, чем забываться грезами. Нам нужно учиться иметь дело с другими людьми, добиваться успеха в школе и на работе, выживать в материальном мире. И это непросто, если не умеешь адекватно воспринимать реальность.

Поэтому нам всем приходится проводить черту между реальностью и фантазиями. Некоторым людям это так хорошо удается, что во взрослом возрасте, к сожалению, они теряют способность воспринимать что-либо еще, кроме материального мира.

Но по какой-то причине со мной этого не произошло. Может быть, я отказался через это пройти, ведь фантазии защищали меня от мира. Выбирая между бескрайней игровой площадкой моего воображения и реальностью, полной постоянных угроз, мой разум предпочел фантазию.

Мы все немного лжем себе о том, что нас пугает. Мы боимся, что нас не примут люди на работе, или в школе, или в твиттере, поэтому убеждаем себя, что они ханжи, невежды или гады. Мы создаем целые истории о жизни других людей, на самом деле не зная, что они чувствуют, думают или переживают. Мы выдумываем, чтобы защититься. Мы сочиняем множество фактов о себе или о мире — не потому, что увидели им подтверждение, а потому, что только это не дает нам погрязнуть в страхах.

Иногда нам проще закрыть глаза, чем трезво посмотреть на мир таким, какой он есть.

Проблема в том, что иллюзии работают как конфетка с ядом — вначале сладко, а потом становится плохо. Истории, которые мы себе рассказываем, чтобы защититься, — это те же истории, которые возводят стены между нами и тем, чего мы отчаянно желаем. Я придумал себе друга по имени Маджикер, чтобы мне было не так одиноко. Но отчасти из-за этой фантазии я не мог поддерживать отношения с другими ребятами из моего района. Позже я нафантазировал, что богатство и слава решат все остальные проблемы в моей жизни. Но попытки воплотить и удержать эту фантазию лишь отталкивали от меня людей, которых я любил.

В детстве я считал, что, если буду развлекать и смешить папулю, он не будет делать больно моей маме. Но эта фантазия лишь заставляла меня чувствовать себя трусом, никчемным сыном — несмотря на то что я не был ни в чем виноват.

Моя воображаемая жизнь, конечно, в чем-то защищала меня, но и заставляла чувствовать вину, стыд и ненависть к себе. Все фантазии однажды рушатся. Как ни бейся, правду не одолеть. Реальность остается абсолютным чемпионом.

За все мое детство папуля брал летний отпуск всего раз. Когда твоя семья торгует льдом, ты торчишь на работе с первой недели июня, когда заканчивается школа, до самого сентября, когда пора снова возвращаться на занятия.

Но летом 1976 года папуля решил взять отпуск на два месяца, арендовать фургон и прокатиться с семьей через всю страну. В Лос-Анджелесе намечалась семейная сходка со стороны Джиджи. Мы отправились туда северным маршрутом, а обратно в Филли — южным.

Я повидал все уголки и закоулки Соединенных Штатов Америки. Мы покинули Филли и направились на запад в Питтсбург, чтобы навестить мамулин дом детства. Ее отец — мы звали его дедулей — все еще жил там. Он был похож на очень старого папулю. Ходили слухи, что дедуля мог так сильно разозлиться, что у него шла кровь из носа — и ему для этого достаточно было просто посмотреть футбол.